Page 144 - Робинзон Крузо

привело меня к заключению, что теперь ничто мне не мешает перевести

лодку на мою сторону острова: стоит только выбрать время, когда течение
удалится от берега. Но, когда я подумал о практическом осуществлении
плана, воспоминание об опасности, которой я подвергался, привело меня в
такой ужас, что я принял другое решение, более верное, хотя и требующее
большого труда: я решил построить еще один челнок или пирогу и иметь в
своем распоряжении две лодки: одну – на одной, другую – на другой
стороне острова.
Как уже упоминалось, у меня было на острове две усадьбы. Прежде
всего моя маленькая крепость под скалой, обнесенная двойной оградой с
палаткой внутри и с погребом за палаткой, который к описываемому
времени я успел значительно расширить, так что теперь он состоял из
нескольких отделений, сообщавшихся между собой. В самом сухом и
просторном отделении (в том, из которого, как было сказано выше, я вывел
ход наружу, то есть по наружную сторону ограды) стояли большие
глиняные горшки моего изделия и штук четырнадцать или пятнадцать
глубоких корзин по пяти или шести мер каждая. Все это было наполнено

разной провизией, главным образом зерном, частью в колосьях, частью
вымолоченным моими собственными руками.
Что касается наружной ограды, то, как я уже говорил, колья, которые я
употреблял для нее, пустили корни и выросли в такие развесистые деревья,
что за ними не было видно ни малейших признаков человеческого жилья.
Неподалеку от моего укрепления, под горой, несколько дальше в глубь
острова тянулись два участка пашен, которые я старательно возделывал и с
которых из года в год получал хорошие урожаи риса и ячменя. И если бы
мне понадобилось увеличить посев, кругом был непочатый край удобной
земли.
Вторая моя усадьба находилась в лесу. Я содержал ее в полном
порядке: лестницу держал внутри, деревья окружавшей ее живой изгороди
я постоянно подстригал, не давая им расти вверх, от этого они

распустились и давали приятную тень. Под сенью их листвы, внутри
ограды, стояла парусиновая палатка, так прочно установленная на вбитых в
землю кольях, что ее никогда не приходилось поправлять. В палатке я
устроил себе ложе из шкур убитых животных и других мягких вещей; на
постели у меня лежали одеяло с нашего корабля и матросская шинель,
чтобы укрываться по ночам, так как я часто проводил здесь по нескольку
дней.