Page 52 - Аленушкины сказки

работой было неудобно, не то что другим мастерам. И Прошка все время думал, думал до
того, что начинал видеть свои мысли точно живыми. Видел он часто и самого себя, и
непременно большим и здоровым, как Спирька. Ведь хорошо быть большим. Не понравилось
у одного хозяина – пошел работать к другому.

Ненависть к Алексею Иванычу тоже прошла, когда Прошка понял, что все хозяева одинаковы
и что Алексей Иваныч совсем не желает ему зла, а делает то же, что делали и с ним, когда он
был таким же вертелом, как сейчас Прошка. Значит, виноваты те люди, которым нужны все
эти аметисты, изумруды, тяжеловесы, – они и заставляли Прошку вертеть его колесо. Тут уж
воображение Прошки отказывалось работать, и он никак не мог представить себе этих
бесчисленных врагов, сливавшихся для него в одном слове «господа». Для него ясно было
одно: что они злые. Для чего им эти камни, без которых так легко обойтись? Если бы господа
не покупали камней у Алексея Иваныча, ему пришлось бы бросить свою мастерскую, – и
только всего. А вон барыня еще детей притащила… Действительно, есть чем
полюбоваться… Прошка видел во сне эту барыню, у которой камни были и на руках, и на
шее, и в ушах, и на голове. Он ненавидел ее и даже сказал:

– У! злая…

Ему казалось, что и глаза у барыни светились, как светит шлифованный камень, – зеленые,
злые, как у кошки ночью.

Никто из мастеров никак не мог понять, зачем понадобился барыне именно Прошка. Алексей
Иваныч и сам бы пришел да еще подсунул бы товару рубликов на десять; а что может
понимать Прошка?

– Блажь господская, и больше ничего, – ворчал Ермилыч.

Алексей Иваныч тоже был недоволен. Во-первых, нельзя было Прошку пустить
по-домашнему, – значит, расход на рубаху; а во-вторых, кто ее знает, барыню, что у нее на
уме!

– Ты рыло-то вымой, – наказывал он Прошке еще с вечера. – Понимаешь? А то придешь к
барыне черт чертом…

Ввиду этих приготовлений Прошка начал трусить. Он даже пробовал увильнуть, сославшись
на то, что у него болит нога. Алексей Иваныч рассвирепел и, показывая кулак, проговорил:

– Я тебе покажу, как ноги болят!..

Нужно сказать, что Алексей Иваныч никогда не дрался, как другие мастера, и очень редко
бранился. Он обыкновенно со всеми соглашался, все обещал и ничего не исполнял.

Прошка должен был идти утром, когда барыня пила кофе. Алексей Иваныч осмотрел Прошку,
как новобранца, и проговорил:

– А ты не робей, Прошка! И господа такие же люди – из той же кожи сшиты, как и мы,
грешные. Барыня заказала аметистов; а я тебе дам еще парочку бериллов, да тяжеловесов,
да альмандинов. Понимаешь? Надо уметь показать товар…

Алексей Иваныч научил, сколько нужно запросить, сколько уступать и меньше чего не
отдавать. Барыня-то еще, может, пожалеет мальчонку и купит.

Когда Прошка уходил, Алексей Иваныч остановил его в самых дверях и прибавил:

– Смотри, лишнего не разбалтывай… Понимаешь? Ежели будет барыня выпытывать насчет
еды и прочее… «Мы, мол, сударыня, серебряными ложками едим».

Page 52/103