Page 3 - Заколдованное место

— А! здорово, здорово! откуда бог несет? И Болячка здесь? здорово, здорово, брат! Что за
дьявол! да тут все: и Крутотрыщенко! и Печерыця и Ковелек! и Стецько! здорово! А, га, га! го,
го!.. — И пошли целоваться.

Волов распрягли и пустили пастись на траву. Возы оставили на дороге; а сами сели все в
кружок впереди куреня и закурили люльки. Но куда уже тут до люлек? за россказнями да за
раздобарами вряд ли и по одной досталось. После полдника стал дед потчевать гостей
дынями. Вот каждый, взявши по дыне, обчистил ее чистенько ножиком (калачи все были
тертые, мыкали немало, знали уже, как едят в свете; пожалуй, и за панский стол хоть сейчас
готовы сесть), обчистивши хорошенько, проткнул каждый пальцем дырочку, выпил из нее
кисель, стал резать по кусочкам и класть в рот.

— Что же вы, хлопцы, — сказал дед, — рты свои разинули? танцуйте, собачьи дети! Где,
Остап, твоя сопилка? А ну-ка козачка! Фома, берись в боки! ну! вот так! гей, гоп!

Я был тогда малый подвижной. Старость проклятая! теперь уже не пойду так; вместо всех
выкрутасов ноги только спотыкаются. Долго глядел дед на нас, сидя с чумаками. Я замечаю,
что у него ноги не постоят на месте: так, как будто их что-нибудь дергает.

— Смотри, Фома, — сказал Остап, — если старый хрен не пойдет танцевать!

Что ж вы думаете? не успел он сказать — не вытерпел старичина! захотелось, знаете,
прихвастнуть пред чумаками.

— Вишь, чертовы дети! разве так танцуют? Вот как танцуют! — сказал он, поднявшись на
ноги, протянув руки и ударив каблуками.

Ну, нечего сказать, танцевать-то он танцевал так, хоть бы и с гетьманшею. Мы
посторонились, и пошел хрен вывертывать ногами по всему гладкому месту, которое было
возле грядки с огурцами. Только что дошел, однако ж до половины и хотел разгуляться и
выметнуть ногами на вихорь какую-то свою штуку, — не подымаются ноги, да и только! Что за
пропасть! Разогнался снова, дошел до середины — не берет! что хочь делай: не берет, да и
не берет! ноги как деревянные стали! «Вишь, дьявольское место! вишь, сатанинское
наваждение! впутается же ирод, враг рода человеческого!»

Ну, как наделать страму перед чумаками? Пустился снова и начал чесать дробно, мелко,
любо глядеть; до середины — нет! не вытанцывается, да и полно!

— А, шельмовский сатана! чтоб ты подавился гнилою дынею! чтоб еще маленьким издохнул,
собачий сын! вот на старость наделал стыда какого!..

И в самом деле сзади кто-то засмеялся. Оглянулся: ни баштану, ни чумаков, ничего; назади,
впереди, по сторонам — гладкое поле.

— Э! ссс… вот тебе на!

Начал прищуривать глаза — место, кажись, не совсем незнакомое: сбоку лес, из-за леса
торчал какой-то шест и виделся прочь далеко в небе. Что за пропасть! да это голубятня, что у
попа в огороде! С другой стороны тоже что-то сереет; вгляделся: гумно волостного писаря.
Вот куда затащила нечистая сила! Поколесивши кругом, наткнулся он на дорожку. Месяца не
было; белое пятно мелькало вместо него сквозь тучу. «Быть завтра большому ветру!» —
подумал дед. Глядь, в стороне от дорожки на могилке вспыхнула свечка.

— Вишь! — стал дед и руками подперся в бока, и глядит: свечка потухла; вдали и немного
подалее загорелась другая. — Клад! — закричал дед. — Я ставлю бог знает что, если не
клад! — и уже поплевал было в руки, чтобы копать, да спохватился, что нет при нем ни

Page 3/6