Page 59 - Брат, которому семь

Но что сказать, Алька не знал. Если говорить честно, заяц был всё-таки
куклой. Не мог же Алька признаться, что жалеет куклу!

Он тоскливыми глазами смотрел, как Витька понёс зайца к окну. Взрослых в
квартире никого не было, вот Витька и хозяйничал, как дома. Он залез с

ботинками на подоконник. Открыл форточку. Просунул руку с зайцем на
улицу. Несколько секунд заяц качался за окном. Потом Витька разжал
пальцы.

— Эй! Хватайте! — заорал он.

Недалеко от гаража, рядом с укутанным в снег рябиновым кустом, двое

мальчишек лепили снежную бабу. Дело что-то не клеилось. Снег был не
очень липкий, рассыпался. Чтобы хоть как-нибудь кончить работу, бабу

долепили наскоро. Она вышла маленькая, просто снежная карлица. Ваське
Клопикову — до второй пуговицы на пальто, а Мишке Бородулину — всего
до пояса.

Мишка сорвал с рябинки две ягоды — сделал бабе глаза. Васька воткнул нос

— крючковатый сучок. Потом щепкой прорезал рот. Васька не очень
старался, и получилось, что один угол рта загибался вверх, другой — вниз.
Снеговиха улыбалась ехидной кривой улыбкой и смотрела красными злыми

глазами. Она злилась на весь свет за то, что сделали её такой маленькой.

— Что-то не так, — задумчиво сказал Васька.

Мишка тоже хотел сказать что-нибудь такое же умное, но тут раздался крик,
и Мишку по голове что-то стукнуло. Мишка икнул и сел на снег.

Потом он говорил, что сел не от испуга, а просто так, но, конечно, врал.