Page 391 - Рассказы. Повести. Пьесы

поможет господь всем бесприютным скитальцам…» Ничего. (Рыдает.)
Треплев. Нина, вы опять… Нина!
Нина. Ничего, мне легче от этого… Я уже два года не плакала. Вчера поздно вечером
я пошла посмотреть в саду, цел ли наш театр. А он до сих пор стоит. Я заплакала в первый
раз после двух лет, и у меня отлегло, стало яснее на душе. Видите, я уже не плачу. (Берет
его за руку.) Итак, вы стали уже писателем… Вы писатель, я — актриса… Попали и мы с
вами в круговорот… Жила я радостно, по-детски — проснешься утром и запоешь; любила
вас, мечтала о славе, а теперь? Завтра рано утром ехать в Елец в третьем классе… с
мужиками, а в Ельце образованные купцы будут приставать с любезностями. Груба жизнь!
Треплев. Зачем в Елец?
Нина. Взяла ангажемент на всю зиму. Пора ехать.
Треплев. Нина, я проклинал вас, ненавидел, рвал ваши письма и фотографии, но
каждую минуту я сознавал, что душа моя привязана к вам навеки. Разлюбить вас я не в
силах, Нина. С тех пор как я потерял вас и как начал печататься, жизнь для меня
невыносима, — я страдаю… Молодость мою вдруг как оторвало, и мне кажется, что я уже
прожил на свете девяносто лет. Я зову вас, целую землю, по которой вы ходили; куда бы я ни
смотрел, всюду мне представляется ваше лицо, эта ласковая улыбка, которая светила мне в
лучшие годы моей жизни…
Нина (растерянно). Зачем он так говорит, зачем он так говорит?
Треплев. Я одинок, не согрет ничьей привязанностью, мне холодно, как в подземелье,
и, что бы я ни писал, все это сухо, черство, мрачно. Останьтесь здесь, Нина, умоляю вас, или
позвольте мне уехать с вами!

Нина быстро надевает шляпу и тальму.

Нина, зачем? Бога ради, Нина… (Смотрит, как она одевается.)

Пауза.

Нина. Лошади мои стоят у калитки. Не провожайте, я сама дойду… (Сквозь слезы.)
Дайте воды…
Треплев (дает ей напиться). Вы куда теперь?
Нина. В город.

Пауза.

Ирина Николаевна здесь?
Треплев. Да… В четверг дяде было нехорошо, мы ей телеграфировали, чтобы она
приехала.
Нина. Зачем вы говорите, что целовали землю, по которой я ходила? Меня надо
убить. (Склоняется к столу.) Я так утомилась! Отдохнуть бы… отдохнуть! (Поднимает
голову.) Я — чайка… Не то. Я — актриса. Ну да! (Услышав смех Аркадиной и Тригорина,
прислушивается, потом бежит к левой двери и смотрит в замочную скважину.) И он
здесь… (Возвращаясь к Треплеву.) Ну да… Ничего… Да… Он не верил в театр, все смеялся
над моими мечтами, и мало-помалу я тоже перестала верить и пала духом… А тут заботы
любви, ревность, постоянный страх за маленького… Я стала мелочною, ничтожною, играла
бессмысленно… Я не знала, что делать с руками, не умела стоять на сцене, не владела
голосом. Вы не понимаете этого состояния, когда чувствуешь, что играешь ужасно. Я —
чайка. Нет, не то… Помните, вы подстрелили чайку? Случайно пришел человек, увидел и от
нечего делать погубил… Сюжет для небольшого рассказа… Это не то… (Трет себе лоб.) О
чем я?.. Я говорю о сцене. Теперь уж я не так… Я уже настоящая актриса, я играю с
наслаждением, с восторгом, пьянею на сцене и чувствую себя прекрасной. А теперь, пока