Page 2 - Партизанка Лара

Ребята вытащили из карманов блокноты — подарок городского штаба красных
следопытов редакции «Ленинские искры». Следопыты 106-й школы записали в блокноты
всё, что им удалось разведать во время похода по местам, где партизанила Лара.

Один из мальчиков, подарив мне на память свой блокнот, сказал:

— Может, допишете? Там осталось ещё три чистых листика. И я пообещала:

— Обязательно допишу.

Дома я долго рассматривала подаренную мне Ларину фотографию. Нежный овал лица,
непокорные волосы, упрямый рот и внимательные, думающие глаза. Вот она какая!

Мне захотелось написать о девочке, которую я полюбила по ребячьим рассказам, уже не
три листика в блокноте, а целую книгу. Я сама стала следопытом. Начались поиски и
дороги.

Дорога в Калинин. Там, в партизанском архиве, в списке безвозвратных потерь 21-й
бригады, я нашла запись о Ларе.

Снова дорога в Ленинград. Кто нам ближе всего в детстве? Конечно, мама! А потом
первая учительница и школьные друзья. Детство Лары раскрылось мне в рассказах её
матери Татьяны Андреевны Михеенко, её учительницы Ф. А. Думченко, её закадычной
подруги Л. А. Тёткиной.

Но ведь и далеко от Ленинграда у Лары были подруги — Рая Михеенко, Фрося
Кондруненко, с которыми она вместо вступила в партизанский отряд.

Дорога в Вильнюс к Рае, теперь Раисе Кузьминичне Исаковой.

Дорога в Пустошку вместе с матерью Лары, тамошней уроженкой. Я познакомилась с
семьёй Кондруненко, с учительницей Е. А. Минченковой (в партизанские годы
Подрезовой), с Я. В. Васильевым, бывшим секретарём подпольного Пустошкинского
райкома КПСС и одновременно комиссаром отряда «Народный мститель», и другими
партизанами. Пустошкинский райком КПСС устроил нам поездку по партизанским
местам. Помню, как машина остановилась посреди поля. Голос Татьяны Андреевны
дрогнул, когда она сказала: — Здесь раньше было наше Печенёво!

От деревни Печенёво ничего не осталось, кроме серых камней фундаментов, кое-где
торчащих из травы.

Сгорела изба разведчиков в Кривицах. Но уцелел дом, в котором находился штаб 6-й
бригады, дом, куда майским утром часовой доставил трёх девочек.

И везде — в домах, в школе, под открытым небом на колхозном поле — я записывала
рассказы партизан. Рассказывали охотно, но с тех пор, как окончилась война, прошло
тринадцать лет, и многое стёрлось в памяти. Спорили: Валей или Олей звали девушку,
которая последний раз ходила с Ларой в Игнатово. Мальчика, адъютанта комбрига
Рындина, называли по-разному.

Давали мне адреса, но часто эта путеводная нить обрывалась: то человека нет в живых, то
адрес устарел за давностью. И надо было снова искать.