Page 16 - Русские женщины

из семьи... Последнюю ночь провела я С ребенком. Нагнувшись над сыном моим, Улыбку
малютки родного Запомнить старалась; играла я с ним Печатью письма рокового. Играла и
думала: "Бедный мой сын! Не знаешь ты, чем ты играешь! Здесь участь твоя: ты проснешься
один, Несчастный! Ты мать потеряешь!" И в горе, упав на ручонки его Лицом, я шептала,
рыдая: laqou;Прости, что тебя для отца твоего, Мой бедный, покинуть должна я...?
А он улыбался; не думал он спать, Любуясь красивым пакетом; Большая и красная эта
печать Его забавляла...
С рассветом Спокойно и крепко заснуло дитя, И щечки его заалели. С любимого
личика глаз не сводя, Молясь у его колыбели, Я встретила утро...
Я вмиг собралась. Сестру заклинала я снова Быть матерью сыну... Сестра поклялась...
Кибитка была уж готова. Сурово молчали родные мои, Прощание было немое. Я думала: "Я
умерла для семьи, ВсJ милое, всJ дорогое Теряю... нет счета печальных потерь!.." Мать
как-то спокойно сидела, Казалось, не веря еще и теперь, Чтоб дочка уехать посмела, И
каждый с вопросом смотрел на отца. Сидел он поодаль понуро, Не молвил словечка, не
поднял лица, Оно было бледно и хмуро. Последние вещи в кибитку снесли, Я плакала,
бодрость теряя, Минуты мучительно медленно шли... Сестру наконец обняла я И мать
обняла. "Ну, господь вас храни!" Сказала я, братьев цалуя. Отцу подражая, молчали они...
Старик поднялся, негодуя, По сжатым губам, по морщинам чела Ходили зловещие тени... Я
молча ему образок подала И стала пред ним на колени: ?Я еду! хоть слово, хоть слово, отец!
Прости свою дочь, ради бога!..? Старик на меня поглядел наконец Задумчиво, пристально,
строго И, руки с угрозой подняв надо мной, Чуть слышно сказал (я дрожала): - Смотри! через
год возвращайся домой, Не то - прокляну!..
Я упала...
ГЛАВА IV
?Довольно, довольно объятий и слез!? Я села - и тройка помчалась. ?Прощайте,
родные!? В декабрьский мороз Я с домом отцовским рассталась, И мчалась без отдыху с
лишком три дня; Меня быстрота увлекала, Она была лучшим врачом для меня... Я скоро в
Москву прискакала, К сестре Зинаиде.4 Мила и умна Была молодая княгиня. Как музыку
знала! Как пела она! Искусство ей было святыня. Она нам оставила книгу новелл,5
Исполненных грации нежной, Поэт Веневитинов стансы ей пел, Влюбленный в нее
безнадежно; В Италии год Зинаида жила И к нам - по сказанью поэта ?Цвет южного неба в
очах принесла?.6 Царица московского света, Она не чуждалась артистов, - житье Им было у
Зины в гостиной; Они уважали, любили ее И Северной звали Коринной...
Поплакали мы. По душе ей была Решимость моя роковая: ?Крепись, моя бедная! будь
весела! Ты мрачная стала такая. Чем мне эти темные тучи прогнать? Как мы распростимся с
тобою? А вот что! ложись ты до вечера спать, А вечером пир я устрою. Не бойся! все будет
во вкусе твоем, Друзья у меня не повесы, Любимые песни твои мы споем, Сыграем любимые
пьесы...?
И вечером весть, что приехала я, В Москве уже многие знали. В то время несчастные
наши мужья Вниманье Москвы занимали: Едва огласилось решенье суда, Всем было неловко
и жутко, В салонах Москвы повторялась тогда Одна ростопчинская шутка: ?В Европе
сапожник, чтоб барином стать, Бунтует, - понятное дело! У нас революцию сделала знать: В
сапожники, что ль, захотела?..?
И сделалась я "героинею дня". Не только артисты, поэты Вся двинулась знатная наша
родня; Парадные, цугом кареты Гремели; напудрив свои парики, Потемкину ровня по летам,
Явились былые тузы-старики С отменно учтивым приветом; Старушки статс-дамы былого
двора В объятья меня заключали: ?Какое геройство!.. Какая пора!..? И в такт головами
качали.
Ну, словом, что было в Москве повидней, Что в ней мимоездом гостило, ВсJ вечером
съехалось к Зине моей: Артистов тут множество было, Певцов-итальянцев тут слышала я,
Что были тогда знамениты, Отца моего сослуживцы, друзья Тут были, печалью убиты. Тут
были родные ушедших туда, Куда я сама торопилась, Писателей группа, любимых тогда, Со