Page 11 - Звёзды под дождём

— Вы подумайте… Одна, две, три… Он сделал восемь дыр, — аккуратно
подсчитала Вероника Павловна.
Созвездие Большой Медведицы было для нее просто дырами!
— Семь, — сказал мальчик. — Одна была раньше.

— Ты поговори! — вскинулся отец. И поспешно обратился к Веронике
Павловне: — У меня есть изоляционная лента. Я сделаю заплатки и подклею
изнутри.
Вероника Павловна оскорбленно поджала губы: вдове кандидата наук
предлагали зонт с заплатками!
— У наших с Дмитрием детей такой поступок не остался бы безнаказанным.
У нее не было детей.
— Это само собой, — заверил отец.
Качая тусклыми серьгами, Вероника Павловна покинула комнату.
— Только и знаешь, что позорить перед людьми! — с непонятным
отчаянием произнесла мать.

— «Перед людьми»… — сказал мальчик.
У него были длинные прямые ресницы. Когда мальчик смотрел без обиды,
широко и весело, ресницы торчали вверх. Но когда прищуривался, глаза его
словно ощетинивались.
Отец, маленький, сердитый и потому какой-то колючий, неумело застучал

кулаком по столу:
— Ты порассуждай! Ты пощурься у меня! Ты как смеешь!
— Тише, — умоляюще сказала мама.
— Если бы вам жалко было зонта, — чувствуя закипающие слезы, сказал
мальчик. — а то вам ведь не жалко. Вы для нее стараетесь… Боитесь, что ли?

— Молокосос! — тонким голосом закричал отец. — Щенок! Вон!
Нет, мальчик ничего не крикнул в ответ и не хлопнул дверью. Он тихо
вышел на лестницу, лег животом на перила и стал смотреть вниз, в узкий
черный пролет. Дом был старый, и на лестнице пахло сырой штукатуркой и
керосином. Обида царапала горло, и в глазах становилось горячо. Тогда
мальчик медленно спустился и вышел под дождь.
Он ничего не имел против того, чтобы простудиться насмерть. Ну, не совсем
насмерть, а так, до воспаления легких. Тогда бы все узнали… Но дождь
оказался добрым. Он совсем не хотел губить мальчишку. Принял его под
теплые струи и постарался растворить обиду. Обида не растворялась, от нее
оставался едкий и мутный осадок. Но мальчик был благодарен дождю.