Page 214 - Два капитана

— Я очень люблю Энск,— заметила Марья Васильев­
на, обращаясь к Кораблеву.— Там чудесно. Какие сады!
Я потом уже не бывала в садах, как уехала из Энска.
И она вдруг заговорила об Энске. Она зачем-то рас­
сказала, что у нее там живут три тетки, которые не ве­
рят в бога и очень гордятся этим, и что одна из них
окончила философский факультет в Гейдельберге. Прежде
она не говорила так много. Она сидела бледная, прекрас­
ная, с блестящими глазами и курила, курила...
— Катя говорила, что ты вспомнил еще какие-то
фразы из этого письма,— сказала она, вдруг забыв о тет­
ках, об Энске.— Но я никак не могла от нее добиться,
что это за фразы.
— Да, вспомнил.
Я ждал, что она сейчас попросит меня сказать эти
фразы, но она молчала, как будто ей страшно было ус­
лышать их от меня.
— Ну, Саня,— бодрым фальшивым голосом произнес
Кораблев.
Я сказал:
— Там кончалось: «Привет от твоего...» Верно?
Марья Васильевна кивнула.
— А дальше было так: «...от твоего Монготимо Яст­
ребиный Коготь...»
— Монготимо? — с изумлением переспросил Кораблев.
— Да, Монготимо,— повторил я твердо.
— «Монтигомо Ястребиный Коготь»,— сказала Марья
Васильевна, и в первый раз голос у нее немного дрог­
нул.— Я его когда-то так называла.
Может быть, теперь это кажется немного смешным,
что капитана Татаринова она называла «Монтигомо Яст­
ребиный Коготь». Особенно мне смешно, потому что я
теперь знаю о нем больше, чем кто-нибудь другой на
земном шаре. Но тогда это ничуть не было смешно —
этот все время спокойный и вдруг задрожавший голос.
Между прочим, оказалось, что это имя совсем не из
Густава Эмара, как думали мы с Катей, а из Чехова.
У Чехова есть такой рассказ, в котором какой-то рыжий
мальчик все время называет себя Монтигомо Ястребиный
Коготь.
— Хорошо, Монтигомо,— сказал я.— А мне помнит­
ся — Монготимо... «как ты когда-то меня называла. Как
это было давно, боже мой! Впрочем, я не жалуюсь. Мы
211