Page 634 - Два капитана

маяку, и моряки, обнажив головы, перенесли на борт
гроб, покрытый остатками истлевшей палатки. Салют
раздался, и пароход в знак траура приспустил флаг.
Я один еще брожу по опустевшему лагерю «Св. Марии»
и вот пишу тебе, мой друг, родная Катя. Как бы мне
хотелось быть сейчас с тобою! Скоро тридцать лет, как
кончилась эта мужественная борьба за жизнь, но я знаю,
что для тебя он умер только сегодня. Как будто с фронта
пишу я тебе — о друге и отце, погибшем в бою. Скорбь
и гордость за него волнуют меня, и перед зрелищем
бессмертия страстно замирает душа...»

Глава вторая
САМОЕ НЕВЕРОЯТНОЕ

«Как бы мне хотелось быть сейчас с тобою!» — я читал
и перечитывал эти слова, и они казались мне такими
холодными и пустыми, как будто в пустой и холодной
комнате я говорил со своим отражением. Катя была
нужна мне, а не этот дневник,— живая, умная, милая
Катя, которая верила мне и любила меня. Когда-то,
потрясенный тем, что она отвернулась от меня на похо­
ронах Марьи Васильевны, я мечтал о том, что приду
к ней, как Овод, и брошу к ее ногам доказательства
своей правоты. Потом я сделал то, что весь мир узнал
о ее отце и он стал национальным героем. Но для Кати
он остался отцом — кто же, если не она должна была
первая узнать о том, что я нашел его? Кто же, если не
она, говорил мне, что все будет прекрасно, если сказки,
в которые мы верим, еще живут на земле? Среди забог,
трудов и волнений войны я нашел его. Не мальчик,
потрясенный туманным видением Арктики, озарившим
его немой, полусознательный мир, не юноша, с молодым
упрямством стремившийся настоять на своем,— нет, зре­
лый, испытавший все человек, я стоял перед открытием,
которое должно было войти в историю русской науки.
Я был горд и счастлив. Но что мог я сделать с моим
сердцем, которое томилось горьким чувством, что все
могло быть иначе!
Лишь в конце января я вернулся в полк. На следую­
щий день меня вызвал командующий Северным флотом.
...Никогда не забуду этого у т р а и вовсе не потому,
что своими бледными и в то же время смелыми красками
630