Page 8 - Свои люди

празднике: что, говорит, ты, Сысой Псоич? С праздником, мол, ваше превосходительство,
поздравить пришел. Вот к Троице ходил недавно, просвирку ему принес. Я, Аграфена
Кондратьевна, рюмочку выпью. (Пьет.)
Аграфена Кондратьевна. Кушай, батюшка, на здоровье! А мы с тобой, Устинья
Наумовна, пойдем-ко, чай, уж самовар готов; да покажу я тебе, есть у нас кой-что из
приданого новенького.
Устинья Наумовна. У вас, чай, и так вороха наготовлены, бралиянтовая.
Аграфена Кондратьевна. Что делать-то! Материи новые вышли, а нам будто не стать за
них деньги платить.
Устинья Наумовна. Что говорить, жемчужная! Свой магазин, все равно что в саду
растет.
Уходят.
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Большов и Рисположенский.
Большов. А что, Сысой Псоич, чай, ты с этим крючкотворством на своем веку много
чернил извел?
Рисположенский. Хе, хе... Самсон Силыч, материал не дорогой. А я вот забежал
понаведаться, как ваши делишки.
Большов. Забежал ты! А тебе больно знать нужно! То-то вот вы подлый народ такой,
кровопийцы какие-то: только б вам пронюхать что-нибудь эдакое, так уж вы и вьетесь тут с
вашим дьявольским наущением.
Рисположенский. Какое же может произойти, Самсон Силыч, от меня наущение? Да и
что я за учитель такой, когда вы сами, может быть, в десять раз меня умнее? Меня что
попросят, я сделаю. Что ж не сделать! Я бы свинья был, когда б не сделал, потому что я,
можно сказать, облагодетельствован вами и с ребятишками. А я еще довольно глуп, чтобы
вам советовать: вы свое дело сами лучше всякого знаете.
Большов. Сами знаете! То-то вот и беда, что наш брат, купец, дурак, ничего он не
понимает, а таким пиявкам, как ты, это и на руку. Ведь вот ты теперь все пороги у меня
обобьешь таскамшись-то.
Рисположенский. Как же мне не таскаться-то! Кабы я вас не любил, я бы к вам и не
таскался. Разве я не чувствую? Что ж я, в самом деле, скот, что ли, какой бессловесный?
Большов. Знаю я, что ты любишь,- все вы нас любите; только путного от вас ничего не
добьешься. Вот я теперь маюсь, маюсь с делом, так измучился, поверишь ли ты, мнением
только этим одним. Уж хоть бы поскорей, что ли, да из головы вон.
Рисположенский. Что ж, Самсон Силыч, не вы первый, не вы последний; нешто другие-
то не делают?
Большов. Как не делать, брат, и другие делают. Да еще как делают-то: без стыда, без
совести! На лежачих лесорах ездят, в трехэтажных домах живут; другой такой бельведер с
колоннами выведет, что ему со своей образиной и войти-то туда совестно; а там и капут, и
взять с него нечего. Коляски эти разъедутся неизвестно куда, дома все заложены, останется
ль, нет ли кредиторам-то старых сапогов пары три. Вот тебе вся недолга. Да еще и обманет-
то кого: так, бедняков каких-нибудь пустит в одной рубашке по миру. А у меня кредиторы
все люди богатые, что им сделается!
Рисположенский. Известное дело. Что ж, Самсон Силыч, все это в наших руках.
Большов. Знаю, что в наших руках, да сумеешь ли ты это дело сделать-то? Ведь вы
народец тоже! Я уж вас знаю! На словах-то вы прытки, а там и пошел блудить.
Рисположенский. Да что вы, Самсон Силыч, помилуйте, нешто мне в первый раз! Уж
еще этого-то не знать! хе, хе, хе... Да такие ли я дела делал... да с рук сходило. Другого-то за
такие штуки уж заслали бы давно, куда Макар телят не гонял.
Большов. Ой ли? Так какую ж ты механику подсмолишь?
Рисположенский. А там, глядя по обстоятельствам. Я, Самсон Силыч, рюмочку
выпью... (Пьет.) Вот, первое дело, Самсон Силыч, надобно дом да лавки заложить либо