Page 11 - Свои люди

Большов (ворочая листы). Да тут их не перечитаешь до завтрашнего числа. Возьми
прочь!
Подхалюзин (берет газету). Газету-то только пакостят. На все купечество мораль
эдакая.
Молчание.
Рисположенский. Прощайте, Самсон Силыч, я теперь домой побегу: делишки есть кой-
какие.
Большов. Да ты бы посидел немножко.
Рисположенский. Нет, ей-богу, Самсон Силыч, не время. Я уж к вам завтра пораньше
зайду.
Большов. Ну, как знаешь!
Рисположенский. Прощайте! Прощайте, Лазарь Елизарыч! (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Большов и Подхалюзин.
Большов. Вот ты и знай, Лазарь, какова торговля-то! Ты думаешь, что! Так вот даром и
бери деньги. Как не деньги, скажет, видал, как лягушки прыгают. На-ко, говорит, вексель. А
по векселю-то с иных что возьмешь! Вот у меня есть завалящих тысяч на сто, и с
протестами; только и дела, что каждый год подкладывай. Хоть за полтину серебра все отдам!
Должников-то по ним, чай, и с собаками не сыщешь: которые повымерли, а которые
поразбежались, некого и в яму посадить. А и посадишь-то, Лазарь, так сам не рад: другой так
обдержится, что его оттедова куревом не выкуришь. Мне, говорит, и здесь хорошо, а ты
проваливай. Так ли, Лазарь?
Подхалюзин. Уж это как и водится.
Большов. Все вексель да вексель! А что такое это вексель? Так, бумага, да и все тут. И
на дисконту отдашь, так проценты слупят, что в животе забурчит, да еще после своим
добром отвечай. (Помолчав.) С городовыми лучше не связывайся: все в долг да в долг; а
привезет ли, нет ли, так слепой мелочью да арабчиками, поглядишь - ни ног, ни головы, а на
мелочи никакого звания давно уж нет. А вот ты тут, как хошь! Здешним торговцам лучше не
показывай: в любой анбар взойдет, только и дела, что нюхает, нюхает, поковыряет,
поковыряет, да и прочь пойдет. Уж диво бы товару не было,каким еще рожном торговать.
Одна лавка москательная, другая красная, третья с бакалеей; так нет, ничто не везет. На
торги хошь не являйся: сбивают цены пуще черт знает чего; а наденешь хомут, да еще и
вязку подай, да могарычи, да угощения, да разные там недочеты с провесами. Вон оно что!
Чувствуешь ли ты это?
Подхалюзин. Кажется, должен чувствовать-с.
Большов. Вот какова торговля-то, вот тут и торгуй! (Помолчав.) Что, Лазарь, как ты
думаешь?
Подхалюзин. Да как думать-с! Уж это как вам угодно. Наше дело подначальное.
Большов. Что тут подначальное: ты говори по душе. Я у тебя про дело спрашиваю.
Подхалюзин. Это опять-таки, Самсон Силыч, как вам угодно-с.
Большов. Наладил одно: как вам угодно. Да ты-то как?
Подхалюзин. Это я не могу знать-с.
Большев (помолчав). Скажи, Лазарь, по совести, любишь ты меня? (Молчание.)
Любишь, что ли? Что ж ты молчишь? (Молчание.) Поил, кормил, в люди вывел, кажется.
Подхалюзин. Эх, Самсон Силыч! Да что тут разговаривать-то-с, Уж вы во мне-то не
сумневайтесь! Уж одно слово: вот как есть, весь тут.
Большов. Да что ж, что ты весь-то?
Подхалюзин. Уж коли того, а либо что, так останетесь довольны: себя не пожалею.
Большов. Ну, так и разговаривать нечего. По мне, .Лазарь, теперь самое настоящее
время; денег наличных у нас довольно, векселям всем сроки подошли. Чего ж ждать-то?
Дождешься, пожалуй, что какой-нибудь свой же брат, собачий сын, оберет тебя дочиста, а
там, глядишь, сделает сделку по гривне за рубль, да и сидит в миллионе, и плевать на тебя не