Page 79 - Борис Годунов

Бориса («Достиг я высшей власти...») — не ужас его перед «мальчиками кровавыми», а
горькое сознание, что его преследуют незаслуженные неудачи. «Мне счастья нет», — дважды
повторяет он. Больше всего винит он в своем несчастии народ, который, по его убеждению,
несправедливо ненавидит его, несмотря на все «щедроты», которыми он старался «любовь его
снискать». Забывая о главной причине ненависти — крепостном ярме, которое он наложил на
народ, — Борис припоминает все свои «благодеяния» и возмущается неблагодарностью
народа. Причиной этой неблагодарности он считает лежащую будто бы в основе народного
характера склонность к анархии. Народ якобы ненавидит всякую власть:

Живая власть для черни ненавистна —
Они любить умеют только мертвых...

20
Это глубоко неверное и несправедливое обобщение нужно Борису для того, чтобы
свалить на народ («чернь», как говорит Борис) причину враждебных отношений между царем
и народом. Еще резче ту же мысль Борис высказывает за несколько минут до смерти в своем
последнем разговоре с Басмановым (сцена 20-я — «Москва. Царские палаты»).

Лишь строгостью мы можем неусыпной
Сдержать народ... Нет, милости не чувствует народ:
Твори добро — не скажет он спасибо;
Грабь и казни — тебе не будет хуже.

Григория Отрепьева, в отличие от Годунова, Пушкин изображает не серьезным
государственным деятелем, а политическим авантюристом. Он умен, находчив, талантлив 21 ;
он человек горячий, увлекающийся, добродушный — и в то же время совершенно
беспринципный в политическом отношении. Григорий прекрасно понимает, что не он «делает
историю», не его личные качества и усилия являются причиной его беспримерных успехов.
Григорий чувствует, что подымается на волне народного движения, и потому его мало
тревожат отдельные неуспехи и поражения его войск во время войны с Борисом. Этой теме в
трагедии специально посвящена короткая сцена (19-я) «Лес», где Самозванец (в
противоположность своим спутникам) обнаруживает полную уверенность в конечном успехе
своей борьбы, несмотря на жестокий разгром его войск в сражении.
О патриархе Иове, верном помощнике Годунова во всех его делах, Пушкин писал Н.
Раевскому (?) в 1829 г.: «Грибоедов критиковал мое изображение Иова; патриарх,
действительно, был человеком большого ума, я же по рассеянности сделал из него дурака».
Пушкин имеет в виду сцену 15-ю («Царская дума»), где патриарх в длинной, цветистой речи,
упиваясь своим красноречием, обнаруживает удивительную глупость и бестактность, чем
ставит в крайне неловкое положение всех слушателей 22 . Он перед всей Думой объявляет, что
царевич Димитрий после смерти стал святым, и на его могиле творятся чудеса. Для того чтобы
разоблачить перед народом самозванца Григория, он предлагает торжественно довести до
сведения народа о новом чудотворце и перенести в Кремль в Архангельский собор его «святые
мощи». Ему не приходит в голову, что он тем самым предлагает публично объявить о

20 Его приводят нередко исследователи, как мнение самого Пушкина о народе, для чего нет никаких
фактических оснований.

21 Он к тому же поэт — см. слова игумена Чудова монастыря (сцена 6-я — «Палаты патриарха»): «...читал
наши летописи, сочинял каноны святым».

22 См. ремарку Пушкина: «Общее смущение. В продолжение сей речи Борис несколько раз отирает лицо
платком», — а также заключающую сцену реплику двух бояр.