Page 44 - Собранние сочинений

чиновница! Вот пословица-то говорится: гром-то гремит не из тучи, а из навозной кучи! Ах
ты, господи! Вот и смотри на нее, дама какая!
Олимпиада Самсоновна . Охота вам была, Лазарь Елизарыч, с ней связываться!
Подхалюзин . Да помилуйте, совсем несообразная женщина!
Олимпиада Самсоновна (глядит в окно) Никак тятеньку из ямы выпустили —
посмотрите, Лазарь Елизарыч!
Подхалюзин . Ну, нет-с: из ямы-то тятеньку не скоро выпустят; а надо полагать, его в
конкурс выписывали, так отпросился домой… Маменька-с! Аграфена Кондратьевна!
Тятенька идет-с!

Явление четвертое

Те же, Большов и Аграфена Кондратьевна.
Аграфена Кондратьевна . Где он? Где он?! Родные вы мои, голубчики вы мои!
Целуются.
Подхалюзин . Тятенька, здравствуйте, наше почтение!
Аграфена Кондратьевна . Голубчик ты мой, Самсон Силыч, золотой ты мой! Оставил
ты меня сиротой на старости лет!
Большов . Полно, жена, перестань!
Олимпиада Самсоновна . Что это вы, маменька, точно по покойнике плачете! Не бог
знает что случилось.
Большов . Оно точно, дочка, не бог знает что, а все-таки отец твой в яме сидит.
Олимпиада Самсоновна . Что ж, тятенька, сидят и лучше нас с вами.
Большов . Сидят-то сидят, да каково сидеть-то! Каково по улице-то идти с солдатом!
Ох, дочка! Ведь меня сорок лет в городе-то все знают, сорок лет все в пояс кланялись, а теперь
мальчишки пальцами показывают.
Аграфена Кондратьевна . И лица-то нет на тебе, голубчик ты мой! Словно ты с того
света выходец!
Подхалюзин . Э, тятенька, бог милостив! Все перемелется — мука будет. Что же,
тятенька, кредиторы-то говорят?
Большов . Да что: на сделку согласны. Что, говорят, тянуть-то, — еще возьмешь ли, нет
ли, а ты что-нибудь чистыми дай, да и бог с тобой.
Подхалюзин . Отчего же не дать-с! Надать дать-с! А много ли, тятенька, просят?
Большов . Просят-то двадцать пять копеек.
Подхалюзин . Это, тятенька, много-с!
Большов . И сам, брат, знаю, что много, да что ж делать-то? Меньше не берут.
Подхалюзин . Как бы десять копеек, так бы ладно-с. Семь с половиною на
удовлетворение, а две с половиною на конкурсные расходы.
Большов . Я так-то говорил, да и слышать не хотят.
Подхалюзин . Зазнались больно! А не хотят они восемь копеек в пять лет?
Большов . Что ж, Лазарь, придется и двадцать пять дать, ведь мы сами прежде так
предлагали.
Подхалюзин . Да как же, тятенька-с! Ведь вы тогда сами изволили говорить-с, больше
десяти копеек не давать-с. Вы сами рассудите: по двадцати пяти копеек денег много. Вам,
тятенька, закусить чего не угодно ли-с? Маменька! Прикажите водочки подать да велите
самоварчик поставить, уж и мы, для компании, выпьем-с. — А двадцать пять копеек много-с!
Аграфена Кондратьевна . Сейчас, батюшка, сейчас! (Уходит.)
Большов . Да что ты мне толкуешь-то: я и сам знаю, что много, да как же быть-то?
Потомят года полтора в яме-то, да каждую неделю будут с солдатом по улицам водить, а еще,
того гляди, в острог переместят: так рад будешь и полтину дать. От одного страма-то не
знаешь, куда спрятаться.
Аграфена Кондратьевна с водкой; Тишка сносит закуску и уходит.