Page 72 - Краеведческий бюллетень
P. 72
В море виден дым в нескольких местах. Ход вперед! Из-за мыса показы
вается силуэт какого-то корабля...
7-е августа. Серенькое утро. Небо ложится на воду. Справа - низкие
Ход сразу развивается до самого полного, несмотря на это, телеграф
берега в серо-желтой мути. Но ведь это южная оконечность нашего Саха
беспрерывно трещит: «Самый полный, самый полный...» Над головой, за
лина. Сахалин!.. Еще недавно, всего шесть месяцев тому назад, я топтал
глушенный люком, звук орудийного выстрела, затем еще один. Начинает
тротуары Невского проспекта, а тут что-то серое, туманное, неприветли
ся! Что-то наверху звенит, гремит и сыплется, точно кто-то бросает со страш
вое, тюрьма, убийцы, поселенцы. Вспоминаю какие-то отчетные цифры че
ной высоты на каменную мостовую стальные листы. Машины дрожат и
ховского «Сахалина» и романтические описания В. Дорошевича. Куда нас
разбрасывают воду и масло. Все мокро. Лицо, особенно глаза, режут капли
занесло!.. Но это наша, русская земля. Тут нет ни мин, ни блокады, ни еже-,
и даже целые потоки воды. Ревут паровые трубы. Над головой раскачива
дневных больших и малых чемоданов, ни ежедневной орудийной стрельбы
ются цилиндры, так как оторвалась связь их к борту. Шипением, свистом,
и воя снарядов. Хотя и серый, но русский берег.
гулом, звоном наполнен воздух, в нем тонут звуки человеческого голоса.
Это Корсаковский пост. Отсюда рукой подать до Владивостока.
Электрический свет то разгорается, то замирает, то вновь разгорается до
К крейсеру с опаской и стопорясь в приличном, но совершенно неудоб
ослепительного блеска, отражаясь в металлических движущихся частях и в
ном для переговоров расстоянии подходит черный неумытый катер с на
сетке разбрасываемой ими воды. Все дрожит, стрелки манометров и других
чальником местного гарнизона. Спрашивает: «Кто мы и куда идем?» На
приборов пугливо мечутся и трясутся. Люди полуголые и мокрые мотают
чальство вооружено и с ним десяток солдат с разинутыми ртами и круглы
ся в тумане, как скачушие тени: Корпус корабля временами трясется, как в
ми глазами. «Угля?.. Уголь, говорят, есть и баржу сейчас же дадим. И по
грузчиков, арестантов...» И вот через полчаса опять погрузка, в которой лихорадке, и стремительно валится набок. На телефонах, соединяющих от
деления между собою, «висят» машинные кондукторы и надорванными го
уже пылят не только матросские, но и арестантские куртки.
лосами кричат то в тот, то в другой: «Больше пару...» А откуда его возьмешь?
Съезжаю на берег для надзора за нагрузкой угля на вторую баржу. При
ятно потоптаться после плавания на берегу. Деревянные дома... деревянная В тесных, черных, замкнутых ревущим огненным вихрем помещениях
мечутся люди - грязные, мокрые, усталые и озлобленные. Лопата за лопа
церковка с крестами и колоколенкой... русская простонародная речь... оза
той, сгибая и разгибая мускулы усталых тел, они бросают в огненные зевы
боченные лица от прихода неожиданного морского гостя. Группы женщин
топок уголь. Они ворочают его па раскаленной решетке, разгребая и раз
с ребятами и девицы с нескрываемым ужасом смотрят в рот. Две-три хоро
шенькие рожицы... Отсюда сейчас махнем через Лапсрузов пролив в залив равнивая тяжелыми требами, и вновь и вновь заваливают. В топки летит и
уголь, и уголь, смешанный с машинным маслом, и керосин вместе с банка
Петра Великого, а там нас ищи, как ветра в поле. Близок Владивосток.
Командир телеграфирует адмиралу Скрыдлову. Узнаем и новости: рож ми. Огонь повсюду. Горит в топках, горит в поддувалах, горит и на пло
дение Наследника, неудачи в армии и т. п. Сидя в 11орт-Артуре, ведь ничего щадках под ногами. Удушливый, едкий дым носится по помещению, за
не знали. крывая свет в верхних люках. Огромные вентиляторные колеса ревут, на
На берег приходит катер с лейтенантом А. П. Штер и передает приказа гнетая в помещения воздух и стегая по телам водой. Из темноты на голову
ние немедленно прекратить погрузку и собираться на корабль. А мне с кис хлещет непрерывный, холодный и грязный дождь. Телефоны, точно в смер
лой улыбкой показывает пальцами, как будто на рояле играя, стучит, дес тельной истоме, не считаясь ни с чем, кричат дикими голосами лишь свое:
кать, кто-то на телеграф, и близко. Вот еще удовольствие! Только что было «Па-а-ру... больше пару!»
■V разнежничались в положении гостей, а тут кого-то нелегкая принесла. Друзей Из двенадцати коглов работает в действительности лишь половина,
нет, значит - держись! шесть котлов почти совершенно вышло из строя: трубки в них полопались,
На крейсере уже готовы к съемке с якоря. Пробита боевая тревога. Все и пар рвет пламя и заливает его. А машины крутятся, Бременами крутятся
разбегаеюя на свои места. Даже Федька и Машка, парочка нежных газе полным числом оборотов - то, что можно было получить с двенадцати кот
лей, плавающих еще со времени пребывания крейсера в Джибути, огром лов, в смертельном бою выжималось из половины. И все это покрывалось
ные, легкими скачками на своих тоненьких ножках спешат на свое место - в концертом артиллерийского боя наверху.
кормовую штурманскую рубку. Они хорошо знают сигнал боевой тревоги Что и где лучше? Верх или низ? Быть ли раненым или убитым наверху
и свое место по «боевому расписанию», тем более, что здесь их не беспоко или получить то же удовольствие внизу, не считая возможности быть со
ят, и без призора они могут и поживиться чем-нибудь, вроде забытой штур жженным или сваренным заживо, или погребенным в помещении, когда
маном книги или картой. Однажды одну такую карту, к ужасу штурмана, корабль перевернется вверх килем?.. И еще без малейшего упоения боем.
слопали дочиста.
71
1
70 I
