Page 458 - Возле моря

чувствуется, – мужик рисковый, гордый, недаром кавалер двух
орденов Славы. Врага не боялся, по его тылам ходил, а тут ка-
кая-то «тыловая крыса» вылезла из погреба и жаждет его потре-
пать. Если Чупахин сорвётся, то может вытворить чёрт знает что!
Опять хрипловато выкрикнул Ермаков:
– Меня всё-таки интересует, как прореагировала японка?
Колышкин хлопнул ладонью по столу.
– Ермаков! Не превращай собрание в балаган! Протокол
собрания пойдёт в политотдел управления...
Ермаков: – А там что, мужиков нет?
У Колышкина от возмущения остановилось дыхание; не-
сколько мгновений он стоял, застыв, затем лицо его сделалось
непроницаемым. Он произнёс:
– Нужно всем осознать, что Чупахин трое суток подряд
умышленно спаивал хозяина дома, чтобы сожительствовать с его
супругой. С чужестранкой, повторяю. А на это ещё с какой сто-
роны посмотреть. Зачем такой контакт?
Ермаков: – Товарищ парторг, я же и спрашиваю: от неё
лично жалобы на Чупахина есть?
Колышкин: – Я лишаю тебя слова и о твоих выходках...
Ермаков: – А у меня вопрос к Чупахину. Нельзя, что ли?
Колышкин (после некоторого раздумья): – Задавай.
Ермаков: – Скажи, Илья, у них всё, как и у наших женщин?
Смех. Оживление.
Гротов: – Товарищи, мы тут все недавно и ещё не слишком
знаем друг друга. Но и за это короткое время Чупахин проявил
себя толковым организатором, трудолюбивым работником...
Спирт я ему дал. Для благого дела. Он почему-то не сказал... А
мне он говорил, что она, жена этого японца, в первый же вечер
выглядывала из-за ширмы, улыбалась. Что у неё было на уме, для
чего она это делала – нам не понять. Но Чупахина, как я полагаю,
разбередила своими глазками. Да и... три дня. Какое тут насилие?
Нет, я Чупахина не оправдываю. Должен был сдержаться. Но что
вышло, то вышло. Вина его очевидна. По своей линии я его
накажу, и он обязан сделать для себя соответствующие выводы.
По партийной же – предлагаю: объявить Чупахину выговор без

456