Page 57 - Подкаст "Книжный Южный"

ЕК: Не прочь отведать масленичное лакомство были и герои повести Ива-
на Алексеевича Бунина «Чистый понедельник»: «В трактире Егорова в Охотном
Ряду было полно лохматыми, толсто одетыми извозчиками, резавшими стоп-
ки блинов, залитых сверх меры маслом и сметаной… В верхних комнатах, тоже
очень теплых, с низкими потолками, старозаветные купцы запивали огненные
блины с зернистой икрой замороженным шампанским». Описывал и Гиляров-
ский в «Москва и москвичи» отмечание Масленицы как «поголовное пьянство».
Дядя Гиляй часто упоминает ресторан «Яр», рассказывая о Масленице, заме-
чает: «Здесь посетителям, прямо с шестка, подавались блины, которые у всех
на виду беспрерывно пеклись с утра до вечера». Шесток – это площадка перед
устьем русской печи. Отсюда, кстати, и поговорка: «Каждый сверчок знай свой
шесток».

КЛ: Роман Александра Куприна «Юнкера» рассказывает о жизни, традициях
и быте юнкерского училища в Москве. И, конечно, о его воспитанниках, кото-
рые учатся, заводят друзей, влюбляются и думают о будущем. Один из эпизодов
разворачивается как раз на Масленицу, праздник описан в книге с юношеским
восторгом. «О, языческое удельное княжество Москва! Она ест блины горячи-
ми, как огонь, ест с маслом, со сметаной, с икрой зернистой, с паюсной (то есть
спрессованной соленой. Паюсную икру нарезали ломтиками, как сыр), с кето-
вой, с сомовой, с селедками всех сортов, с кильками, шпротами, сардинами, с
балычком осетровым и с белорыбьим, и с осетровыми молоками, и с копченой
стерлядкою, и со знаменитым снетком из Бела озера. А для легкости прохода в
нутро каждый блин поливается разнообразными водками сорока сортов и со-
рока настоев. Тут и классическая, на смородинных почках, благоухающая садом,
и тминная, и полынная, и анисовая, и всеисцеляющий зверобой, и настойка на
березовых почках, и на тополевых, и лимонная, и перцовка, и... всех не перечис-
лишь. А сколько блинов съедается за Масленую неделю в Москве – этого никто
никогда не мог пересчитать, ибо цифры тут астрономические».

ЕК: Антон Павлович Чехов при описании трапез тоже не забыл про традици-
онное русское лакомство. В рассказе «О бренности»: «Семен Петрович, рискуя
ожечь пальцы, схватил два верхних, самых горячих блина и аппетитно шлепнул
их на свою тарелку. Блины были поджаристые, пористые, пухлые, как плечо ку-
печеской дочки… Подтыкин приятно улыбнулся, икнул от восторга и облил их
горячим маслом. Засим, как бы разжигая свой аппетит и наслаждаясь предвку-
шением, он медленно, с расстановкой, обмазал их икрой».

ЕК: Чеховский же рассказ «Глупый француз» чаще всего вспоминают, говоря
о русском масленичном размахе: «В ожидании, пока подадут консоме, Пуркуа
занялся наблюдением. Первое, что бросилось ему в глаза, был какой-то полный
благообразный господин, сидевший за соседним столом и приготовлявшийся
есть блины. “Как, однако, много подают в русских ресторанах! – подумал фран-
цуз, глядя, как сосед поливает свои блины горячим маслом. – Пять блинов! Разве
один человек может съесть так много теста?” Сосед между тем помазал блины
икрой, разрезал все их на половинки и проглотил скорее чем в пять минут…».
Клоун из цирка братьев Гинц Генри Пуркуа в московском трактире решает, что
57