Page 314 - Анна Каренина

«Да где же он? Как же он оставляет меня одну с моими страданиями?» – вдруг с
чувством упрека подумала она, забывая, что она сама скрывала от него все, касавшееся сына.
Она послала к нему просить его прийти к ней сейчас же; с замиранием сердца, придумывая
слова, которыми она скажет ему все, и те выражения его любви, которые утешат ее, она
ждала его. Посланный вернулся с ответом, что у него гость, но что он сейчас придет и
приказал спросить ее, может ли она принять его с приехавшим в Петербург князем
Яшвиным. «Не один придет, а со вчерашнего обеда он не видал меня, – подумала она, – не
так придет, чтоб я могла все высказать ему, а придет с Яшвиным». И вдруг ей пришла
странная мысль: что, если он разлюбил ее?
И, перебирая события последних дней, ей казалось, что во всем она видела
подтверждение этой страшной мысли: и то, что он вчера обедал не дома, и то, что он настоял
на том, чтоб они в Петербурге остановились врознь, и то, что даже теперь шел к ней не один,
как бы избегая свиданья с глазу на глаз.
«Но он должен сказать мне это. Мне нужно знать это. Если я буду знать это, тогда я
знаю, что я сделаю», – говорила она себе, не в силах представить себе того положения, в
котором она будет, убедившись в его равнодушии. Она думала, что он разлюбил ее, она
чувствовала себя близкою к отчаянию, и вследствие этого она почувствовала себя особенно
возбужденною. Она позвонила девушку и пошла в уборную. Одеваясь, она занялась больше,
чем все эти дни, своим туалетом, как будто он мог, разлюбив ее, опять полюбить за то, что на
ней будет то платье и та прическа, которые больше шли к ней.
Она услыхала звонок прежде, чем была готова.
Когда она вышла в гостиную, не он, а Яшвин встретил ее взглядом. Он рассматривал
карточки ее сына, которые она забыла на столе, и не торопился взглянуть на нее.
– Мы знакомы, – сказала она, кладя свою маленькую руку в огромную руку
конфузившегося (что так странно было при его громадном росте и грубом лице) Яшвина. –
Знакомы с прошлого года, на скачках. Дайте, – сказала она, быстрым движением отбирая от
Вронского карточки сына, которые он смотрел, и значительно блестящими глазами
взглядывая на него. – Нынешний год хороши были скачки? Вместо этих я смотрела скачки
на Корсо в Риме. Вы, впрочем, не любите заграничной жизни, – сказала она, ласково
улыбаясь. – Я вас знаю и знаю все ваши вкусы, хотя мало встречалась с вами.
– Это мне очень жалко, потому что мои вкусы все больше дурные, – сказал Яшвин,
закусывая свой левый ус.
Поговорив несколько времени и заметив, что Вронский взглянул на часы, Яшвин
спросил ее, долго ли она пробудет еще в Петербурге, и, разогнув свою огромную фигуру,
взялся за кепи.
– Кажется, недолго, – сказала она с замешательством, взглянув на Вронского.
– Так и не увидимся больше? – сказал Яшвин, вставая и обращаясь к Вронскому. – Где
ты обедаешь?
– Приезжайте обедать ко мне, – решительно сказала Анна, как бы рассердившись на
себя за свое смущение, но краснея, как всегда, когда выказывала пред новым человеком свое
положение. – Обед здесь не хорош, но по крайней мене вы увидитесь с ним. Алексей изо
всех полковых товарищей никого так не любит, как вас.
– Очень рад, – сказал Яшвин с улыбкой, по которой Вронский видел, что Анна очень
понравилась ему.
Яшвин раскланялся и вышел, Вронский остался позади.
– Ты тоже едешь? – сказала она ему.
– Я уже опоздал, – отвечал он. – Иди! Я сейчас догоню тебя, – крикнул он Яшвину.
Она взяла его за руку и, не спуская глаз, смотрела на него, отыскивая в мыслях, что бы
сказать, чтоб удержать его.
– Постой, мне кое-что надо сказать, – и, взяв его короткую руку, она прижала ее к своей
шее. – Да, ничего, что я позвала его обедать?
– Прекрасно сделала, – сказал он со спокойною улыбкой, открывая свои сплошные