Page 61 - Мартин Иден

Ему больше не придется плавать простым матросом; и тут в его
воображении промелькнула паровая яхта. Есть писатели, у которых свои
паровые яхты. Конечно, тут нужен разгон, предостерег он себя, хорошо,
если поначалу удастся заработать столько, чтоб можно было учиться
дальше. А потом, пройдет время, много ли, мало – неизвестно, он
выучится, подготовится и напишет замечательные вещи, и его имя будет у
всех на устах. Но куда важней – несравнимо важней, важней всего на

свете, – он покажет, что достоин Руфи. Слава – это прекрасно, однако
великолепная мечта его родилась ради Руфи. Не славы он ищет, он просто
без памяти влюблен.
Он приехал в Окленд с туго набитым кошельком, поселился в той же
каморке у Бернарда Хиггинботема и засел за работу. Даже не дал знать
Руфи, что возвратился. Решил пойти к ней, когда напишет очерк про
охотников за сокровищами. Отложить встречу с ней было не так уж трудно
– в нем пылала яростная жажда творчества. К тому же очерк приблизит к
нему Руфь. Много ли надо написать, он не знал, но сосчитал, сколько слов
на развороте воскресного приложения к «Сан-францисскому
наблюдателю», и решил так держать. За три дня, работая как бешеный, он
закончил повествованье, старательно, покрупнее для разборчивости
переписал его, и тогда узнал из пособия по стилистике, взятого в
библиотеке, что существуют на свете абзацы и кавычки. Прежде он ни о
чем таком не задумывался и тотчас принялся заново переписывать свое

сочинение, поминутно справляясь с пособием, и за один день узнал о том,
как строить рассказ, больше, чем средний школьник узнает за год.
Переписав свой очерк во второй раз и тщательно свернув трубочкой, он
наткнулся в какой-то газете на советы начинающим авторам, и оказалось,
что рукописи ни в коем случае нельзя сворачивать трубочкой, а писать
следует на одной стороне страницы. Он же нарушил оба эти правила. Из
той же заметки он узнал еще, что крупные газеты платят не менее десяти
долларов за столбец. И когда переписывал рукопись в третий раз, утешался,
умножая десять столбцов на десять долларов. Получалось все время одно и
то же: сто долларов – повыгодней, чем плавать матросом. Не эти бы
промахи, на все про все ушло бы три дня. Сотня долларов за три дня! В
море он бы их заработал за три месяца, а то и поболе. Экая глупость –
мотаться по морям, если можешь писать, порешил он, хотя деньги сами по

себе ничего не значат. Они тем ценны, что дают свободу, позволяют купить
приличную одежду, – а все это приблизит его, и очень быстро, к тоненькой
бледной девушке, которая перевернула всю его жизнь и вдохновила его.
Он запечатал рукопись в большой конверт и адресовал ее редактору