Page 65 - Мартин Иден

пьет и сквернословит заодно с самыми буйными или сидит за столом под
коптящей керосиновой лампой, и стучат, звенят монеты, и карты переходят
из рук в руки. Вот он на полубаке «Сасквеханны», голый по пояс, сжав
кулаки, без перчаток бьется в знаменитой схватке с Рыжим Ливерпулем; а
вот треклятая палуба «Джона Роджерса» в то серое утро, когда они
попытались взбунтоваться, помощник капитана в предсмертных муках
судорожно дергается на крышке грузового люка, револьвер в руках

капитана изрыгает огонь и дым, а вокруг теснятся разъяренные матросы, их
лица искажены ненавистью, они отчаянно богохульствуют и падают под
выстрелами… И опять перед Мартином та, главная картина, спокойная,
чистая, освещенная ровным светом, где среди книг и картин сидела Руфь и
беседовала с ним; вот и фортепьяно, на котором она потом будет ему
играть, и до него доносится эхо его же тщательно выбранных, правильно
произнесенных слов: «Ну, а может быть, я как раз для того и создан, чтобы
писать?»
– Но даже если человек как раз для того и, создан, чтобы стать
кузнецом, – со смехом возразила она, – я не слышала, чтобы кто-нибудь
стал кузнецом, не обучившись этому ремеслу.
– А что, вы мне посоветуете? – спросил он. – И не забудьте, я
чувствую, у меня есть способность писать… не могу объяснить, просто
знаю, есть у меня эта способность.
– Надо получить солидное образование, – был ответ, – независимо от

того, станете ли вы в конце концов писателем. Какое бы поприще вы ни
избрали, образование необходимо, и притом не поверхностное, не
бессистемное. Вам бы следовало закончить среднюю школу.
– Да… – начал он, но она перебила, досказала то, о чем не подумала
сразу:
– При этом вы, разумеется, могли бы продолжать писать.
– Пришлось бы, – хмуро сказал он.
– Почему? – Она взглянула на него немало озадаченная, ей не слишком
приятно было, что он упорствует в своей затее.
– Потому что если не писать, не будет и средней школы. Мне надо на
что-то жить и покупать книги и одежду.
– Совсем забыла, – засмеялась она. – Ну зачем вы не родились
человеком со средствами?
– Лучше крепкое здоровье и воображение, – ответил он. – Набитая

мошна дело хорошее, да ведь человеку этого мало.
– Не говорите «набитая мошна», – воскликнула она с милой досадой. –
Это вульгарно, ужасно.