Page 315 - Рассказы

возраст, который…
– «Который, который»!! Ничего не который! Я не мальчишка, чтобы меня дурачить, и
вы не мальчишка, чтобы я мог вам врать. Я честно говорю только то, что вижу, а вижу я
такое, что и этого молодого человека и меня надо отправить в сумасшедший дом!! Это сам
дьявол написал на ващей ладони эти антихристовы письмена!
– Ну уж и дьявол, – смущенно пробормотал молодой человек. – Это считается одной из
самых солидных фирм: Кнаус и Генкельман, Берлин, Фридрихштрассе, триста сорок пять.
Мы оба выпучили на него глаза.
– Господа, не сердитесь на меня… Но ведь я же вам давал сначала правую руку, а вы не
захотели. А левая, конечно… Я и сам не знаю, что они на ней вытиснули…
– Кто-о? – взревел хиромант.
– Опять же Кнаус и Генкельман, Берлин, Фридрихштрассе, триста сорок пять. Видите
ли, когда мне под Первозвановкой оторвало кисть левой руки, то мой дядя, который жил в
Берлине, как представитель фабрики искусственных конеч…
Череп халдейского мудреца полетел мимо моего плеча и, кляцнув зубами, зацепился
челюстью за шинель капитана. За черепом полетели две восковых свечи и какая-то древняя
книга, обтянутая свиной кожей.
– Бежим, – шепнул я капитану, – а то он так озверел, что убить может.
Бежали, схватившись за руки, по узкому грязному переулку. Отдышались.
– Легко отделались, – одобрительно засмеялся я. – Скажите, кой черт поддел вас не
признаться сразу, что ваша левая лапа резиновая, как галоша «Проводник»?
– Да я, собственно, боялся потерять две лиры. Вы знаете, когда пять дней подряд
питаешься одними бубликами… А теперь, конечно, сам понимаю, что ухнули мои две
лирочки.
– Ну, нет, – великодушно сказал я. – Вам, ваше величество, еще двести пятнадцать лет
жить осталось, так уж денежки-то, ой-ой как нужны. Получайте.

* * *

Встретил даму. Ту самую.
– Ну что, были?
– Конечно, был. Аванс отработал честно.
– Ну, что же? – с лихорадочным любопытством спросила ода. – Что же он вам сказал?
– А вы верите всему, что они предсказывают? – лукаво спросил я.
– Ну, конечно.
– Так он сказал, что с вас причитается еще целый ворох поцелуев.
До чего эти женщины суеверны, до чего доверчивы.

Мой первый дебют

Между корью и сценой существует огромное сходство: тем и другим хоть раз в жизни
нужно переболеть.
Но между корью и сценой существует и огромная разница: в то время как корью
переболеешь только раз в жизни – и конец, заболевание сценой делается хроническим,
неизлечимым.
Более счастливые люди отделываются редкими припадками вроде перемежающейся
лихорадки, выступая три-четыре раза в год на клубных сценах в любительских спектаклях;
все же неудачники – люди с более хрупкими организмами – заболевают прочно и навсегда.
Три симптома этой тяжелой болезни: 1) исчезновение растительности на лице, 2)
маниакальное стремление к сманиванию чужих жен и 3) бредовая склонность к взятию у
окружающих денег без отдачи.