Page 5 - Грамматика любви

красными чернилами — «Любовь не есть простая эпизода в нашей жизни, — читал Ивлев. —
Разум наш противоречит сердцу и не убеждает оного. — Женщины никогда не бывают так
сильны, как когда они вооружаются слабостью. — Женщину мы обожаем за то, что она
владычествует над нашей мечтой идеальной. — Тщеславие выбирает, истинная любовь не
выбирает. — Женщина прекрасная должна занимать вторую ступень; первая принадлежит
женщине милой. Сия-то делается владычицей нашего сердца — прежде нежели мы отдадим
о ней отчет сами себе, сердце наше делается невольником любви навеки…» Затем шло
«изъяснение языка цветов», и опять кое-что было отмечено: «Дикий мак — печаль. —
Вересклед — твоя прелесть запечатлена в моем сердце. — Могильница — сладостные
воспоминания. — Печальный гераний — меланхолия. — Полынь — вечная горесть!..» А на
чистой страничке в самом конце было мелко, бисерно написано теми же красными
чернилами четверостишие. Молодой человек вытянул шею, заглядывая в «Грамматику
любви», и сказал с деланной усмешкой:
— Это они сами сочинили…
Через полчаса Ивлев с облегчением простился с ним. Из всех книг он за дорогую цену
купил только эту книжечку. Мутно-золотая заря блекла в облаках за полями, желто
отсвечивала в лужах, мокро и зелено было в полях. Малый не спешил, но Ивлев не понукал
его. Малый рассказывал, что та женщина, которая давеча гнала по лопухам индюшек, —
жена дьякона, что молодой Хвощинский живет с нею. Ивлев не слушал. Он все думал о
Лушке, о ее ожерелье, которое оставило в нем чувство сложное, похожее на то, какое
испытал он когда-то в одном итальянском городке при взгляде на реликвии одной святой.
«Вошла она навсегда в мою жизнь!» — подумал он. И, вынув из кармана «Грамматику
любви», медленно перечитал при свете зари стихи, написанные на ее последней странице:

Тебе сердца любивших скажут
«В преданьях сладостных живи!»
И внукам, правнукам покажут
Сию Грамматику Любви.

Москва 1915