Page 128 - Мастер и Маргарита

зеркальный шкаф, она вытащила из него костюм критика и утопила его в ванне. Полную
чернильницу чернил, захваченную в кабинете, она вылила в пышно взбитую двуспальную
кровать в спальне. Разрушение, которое она производила, доставляло ей жгучее
наслаждение, но при этом ей все время казалось, что результаты получаются какие-то
мизерные. Поэтому она стала делать что попало. Она била вазоны с фикусами в той комнате,
где был рояль. Не докончив этого, возвращалась в спальню и кухонным ножом резала
простыни, била застекленные фотографии. Усталости она не чувствовала, и только пот тек
по ней ручьями.
В это время в квартире № 82, под квартирой Латунского, домработница драматурга
Кванта пила чай в кухне, недоумевая по поводу того, что сверху доносится какой-то грохот,
беготня и звон. Подняв голову к потолку, она вдруг увидела, что он на глазах у нее меняет
свой белый цвет на какой-то мертвенно-синеватый. Пятно расширялось на глазах, и вдруг на
нем набухли капли. Минуты две сидела домработница, дивясь такому явлению, пока,
наконец, из потолка не пошел настоящий дождь и не застучал по полу. Тут она вскочила,
подставила под струи таз, что нисколько не помогло, так как дождь расширился и стал
заливать и газовую плиту, и стол с посудой. Тогда, вскрикнув, домработница Кванта
побежала из квартиры на лестницу, и тотчас же в квартире Латунского начались звонки.
— Ну, зазвонили, пора собираться, — сказала Маргарита. Она села на щетку,
прислушиваясь к тому, как женский голос кричит в скважину двери:
— Откройте, откройте! Дуся, открой! У вас, что ли, вода течет? Нас залило.
Маргарита поднялась на метр вверх и ударила по люстре. Две лампочки разорвало, и во
все стороны полетели подвески. Крики в скважине прекратились, на лестнице послышался
топот. Маргарита выплыла в окно, оказалась снаружи окна, размахнулась несильно и
молотком ударила в стекло. Оно всхлипнуло, и по облицованной мрамором стене каскадом
побежали вниз осколки. Маргарита поехала к следующему окну. Далеко внизу забегали
люди по тротуару, из двух стоявших у подъезда машин одна загудела и отъехала. Покончив с
окнами Латунского, Маргарита поплыла к соседней квартире. Удары стали чаще, переулок
наполнился звоном и грохотом. Из первого подъезда выбежал швейцар, поглядел вверх,
немного поколебался, очевидно, не сообразив сразу, что ему предпринять, всунул в рот
свисток и бешено засвистел. С особым азартом под этот свист рассадив последнее окно на
восьмом этаже, Маргарита спустилась к седьмому и начала крушить стекла в нем.
Измученный долгим бездельем за зеркальными дверями подъезда, швейцар вкладывал
в свист всю душу, причем точно следовал за Маргаритой, как бы аккомпанируя ей. В паузах,
когда она перелетала от окна к окну, он набирал духу, а при каждом ударе Маргариты, надув
щеки, заливался, буравя ночной воздух до самого неба.
Его усилия, в соединении с усилиями разъяренной Маргариты, дали большие
результаты. В доме шла паника. Целые еще стекла распахивались, в них появлялись головы
людей и тотчас же прятались, открытые же окна, наоборот, закрывались. В
противоположных домах в окнах на освещенном фоне возникали темные силуэты людей,
старавшихся понять, почему без всякой причины лопаются стекла в новом здании Драмлита.
В переулке народ бежал к дому Драмлита, а внутри его по всем лестницам топали
мечущиеся без всякого толка и смысла люди. Домработница Кванта кричала бегущим по
лестнице, что их залило, а к ней вскоре присоединилась домработница Хустова из квартиры
№ 80, помещавшейся под квартирой Кванта. У Хустовых хлынуло с потолка и в кухне, и в
уборной. Наконец, у Квантов в кухне обрушился громадный пласт штукатурки с потолка,
разбив всю грязную посуду, после чего пошел уже настоящий ливень: из клеток обвисшей
мокрой драни хлынуло как из ведра. Тогда на лестнице первого подъезда начались крики.
Пролетая мимо предпоследнего окна четвертого этажа, Маргарита заглянула в него и
увидела человека, в панике напялившего на себя противогаз. Ударив молотком в его стекло,
Маргарита вспугнула его, и он исчез из комнаты.
И неожиданно дикий разгром прекратился. Скользнув к третьему этажу, Маргарита
заглянула в крайнее окно, завешенное легонькой темной шторкой. В комнате горела