Page 80 - Старик

Спускайтесь!" Стоя на руках и глядя на Ангелину Федоровну снизу, он
увидел
красивые голые ноги выше колен и подумал, что ни на что уже нет времени.
"А ну-ка послушайте сейчас пульс. После физической нагрузки". Протянул
руку. Она взяла пальцами запястье. А у самой, бедной, глаза красные, и
сосет валидол. Пульс был, разумеется, чуть выше обычного, но, в общем,
ровный. "Ну что ж, для Мексики вполне годитесь!" Он не удержался и
пошутил: "А что вы называете Мексикой, Ангелина Федоровна, а?" Она
улыбнулась, покачала головой укоризненно, записывая в карточку...
Но это только врачам и тем более молодым женщинам Олег Васильевич
говорил _всю правду_. Знакомым же, которые спрашивали, как самочувствие
и
как он переносит Африку, отвечал "неплохо" и "ничего", хотя должен был
бы
отвечать "переношу _прекрасно_" и "самочувствие _замечательное_". Но
было
правило: никогда не говорить людям без нужды ничего, что могло бы хоть
слегка огорчить. Сообщение о том, что _прекрасно и замечательно_, в то
время когда все задыхаются и погибают, было бы огорчительно. Он даже
отвечал иногда так: "Самочувствие ничего, но голова все же побаливает".
Или: "Ничего, но мотор немного барахлит". Однако и в разговорах с
начальством Олег Васильевич не позволял себе лгать и говорил чистую
правду: здоровье стальное. Тут уж было непременное условие. Если болен и
мотор барахлит - сиди дома, отдыхай. В пятницу прошел диспансеризацию,
но

сдать на анализы не успел, в понедельник и вторник был занят с раннего
утра, смог поехать в поликлинику только в среду, этот день оказался самый
ужасный - термометр в тени показывал тридцать четыре. Одной женщине,
сидевшей, как и он, в очереди в лабораторию, стало дурно, ее уложили на
диван, отпаивали лекарствами. Он думал: "Ее бы в Мексику не оформили".
Смотрел на нее с сочувствием.
По коридору бежала, цокая каблучками, Ангелина Федоровна,
остановилась
на миг. "Ну как? Все хорошо?" - "Все замечательно, но у меня к вам
колоссальная просьба: нельзя ли в виде исключения получить справку
сегодня? А? У меня абсолютно нет никакого времени завтра! Ангелина, не
будьте бюрократкой, ведь вы добрый, милый, всепонимающий,
отзывчивый
человек... - Он схватил влажные пальчики, стискивал, заглядывал в глаза,
помня, что для всякой просьбы нужен напор, страсть. Вялым или
высокомерным
тоном ничего добиться нельзя. Нужно унижаться, барахтаться в пыли,
ошеломлять почти любовным натиском, обезоруживать юмором. - Да и к
тому
же, если совсем честно... - зашептал: - "Здоровье-то стальное..." -