Page 131 - Рассказы

– Здорово, милок. Чего вы-то не спите? Гляди-ка, молодые, а как старики… Вам спать
да спать надо.
– А в старости-то что будем делать? – сказал инженер весело.
– В старости тоже не поспишь.
– Ну, значит, потом когда-нибудь… Где-нибудь.
– Рази что там…
Моня сидел в горнице, смотрел в окно. Верхняя часть окна уже занялась красным –
всходило солнце. Село пробудилось; хлопали ворота, мычали коровы, собираясь в табун.
Переговаривались люди, уже где-то и покрикивали друг на друга… Все как положено. Слава
богу, хоть тут-то все ясно, думал Моня. Солнце всходит и заходит, всходит и
заходит-недосягаемое, неистощимое, вечное. А тут себе шуруют: кричат, спешат, трудятся,
поливают капусту… Радости подсчитывают, удачи. Хэх!.. люди, милые люди…
Здравствуйте!

Вянет, пропадает

Идет! – крикнул Славка. – Гусь-Хрустальный идет!
– Чего орешь-то? – сердито сказала мать.– Не можешь никак потише-то?.. Отойди
оттудова, не торчи.
Славка отошел от окна.
– Играть, что ли? – спросил он,
– Играй. Какую-нибудь… поновей.
– Какую? Может, марш?
– Вот какую-то недавно учил!..
– Я сене одолел еще. Давай "Вянет, пропадает"?
– Играй. Она грустная?
– Помоги-ка снять. Не особенно грустная, но за душу возьмет.
Мать сняла со шкафа тяжелый баян, поставила Славке на колени. Славка заиграл:
"Вянет, пропадает".
Вошел дядя Володя, большой, носатый, отряхнул о колено фуражку и тогда только
сказал:
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, Владимир Николаич,– приветливо откликнулась мать.
Славка перестал было играть, чтоб поздороваться, но вспомнил материн наказ – играть
без передыху, кивнул дяде Володе и продолжал играть.
– Дождь, Владимир Николаич?
– Сеет. Пора уж ему и сеять.– Дядя Володя говорил как-то очень аккуратно,
обстоятельно, точно кубики складывал. Положит кубик, посмотрит, подумает – переставит. –
Пора… Сегодня у нас… што? Двадцать седьмое? Через три дня октябрь месяц. Пойдет
четвертый квартал.
– Да,– вздохнула мать.
Славку удивляло, что мать, обычно такая крикливая, острая на язык, с дядей Володей
во всем тихо соглашалась. Вообще становилась какая-то сама не своя: краснела, суетилась,
все хотела, например, чтоб дядя Володя выпил "последнюю" рюмку перцовки, а дядя Володя
говорил, что "последнюю-то как раз и не надо пить – она-то и губит людей".
– Все играешь, Славка? – спросил дядя Володя.
– Играет – встряла мать.– Приходит из школы и начинает – надоело уж… В ушах
звенит.
Это была несусветная ложь, Славка изумлялся про себя.
– Хорошее дело,– сказал дядя Володя.– В жизни пригодится. Вот пойдешь в армию: все
будут строевой шаг отрабатывать, а ты в красном уголке на баяне тренироваться. Очень
хорошее дело. Не всем только дается…