Page 137 - Рассказы

– Барсучатина-то помогает?
– Помогает. Идем дальше, сын мой занюханный…
– Ты что? – удивился Максим.
– Я просил не перебивать меня.
– Я насчет легких спросил…
– Ты спросил: отчего болит душа? Я доходчиво рисую тебе картину мироздания, чтобы
душа твоя обрела покой. Внимательно слушай и постигай. Итак, идея Христа возникла из
желания победить зло. Иначе – зачем? Представь себе: победило добро. Победил Христос…
Но тогда – зачем он нужен? Надобность в нем отпадает. Значит, это не есть нечто вечное,
непреходящее, а есть временное средство, как диктатура пролетариата. Я же хочу верить в
вечность, в вечную огромную силу и в вечный порядок, который будет.
– В коммунизм, что ли?
– Что коммунизм?
– В коммунизм веришь?
– Мне не положено. Опять перебиваешь!
– Все. Больше не буду. Только ты это… понятней маленько говори. И не торопись.
– Я говорю ясно: хочу верить в вечное добро, в вечную справедливость, в вечную
Выс-шую силу, которая все это затеяла на земле, Я хочу познать эту силу и хочу надеяться,
что сила эта – победит. Иначе – для чего все? А? Где такая сила? – Поп вопросительно
посмотрел на Максима.– Есть она?
Максим пожал плечами:
– Не знаю.
– Я тоже не знаю.
– Вот те раз!..
– Вот те два. Я такой силы не знаю. Возможно, что мне, человеку, не дано и знать ее, и
познать, и до конца осмыслить. В таком случае я отказываюсь понимать свое пребывание
здесь, на земле. Вот это как раз я и чувствую, и ты со своей больной душой пришел точно по
адресу: у меня тоже болит душа. Только ты пришел за готовеньким ответом, а я сам пытаюсь
дочерпаться до дна, но это – океан. И стаканами нам его не вычерпать. И когда мы глотаем
вот эту гадость…– Поп выпил спирт, промакнул скатертью губы.– Когда мы пьем это, мы
черпаем из океана в надежде достичь дна. Но – стаканами, стаканами, сын мой! Круг
замкнулся – мы обречены.
– Ты прости меня… Можно я одно замечание сделаю?
– Валяй.
– Ты какой-то… интересный поп. Разве такие попы бывают?
– Я – человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Так сказал один знаменитый
безбожник, сказал очень верно. Несколько самонадеянно, правда, ибо при жизни никто его за
бога и не почитал.
– Значит, если я тебя правильно понял, бога нет?
– Я сказал – нет. Теперь я скажу – да, есть. Налей-ка мне, сын мой, спирту, разбавь
стакан на двадцать пять процентов водой и дай мне. И себе тоже налей. Налей, сын мой
простодушный, и да увидим дно! – Поп выпил.Теперь я скажу, что бог – есть. Имя ему –
Жизнь. В этого бога я верую. Это – суровый, могучий Бог, Он предлагает добро и зло вместе
– это, собственно, и есть рай. Чего мы решили, что добро должно победить зло? Зачем? Мне
же интересно, например, понять, что ты пришел ко мне не истину выяснять, а спирт пить. И
сидишь тут, напрягаешь глаза – делаешь вид, что тебе интересно слушать…
Максим пошевелился на стуле.
– Не менее интересно понять мне, что все-таки не спирт тебе нужен, а истина. И уж
совсем интересно, наконец, установить: что же верно? Душа тебя привела сюда или спирт?
Видишь, я работаю башкой, вместо того чтобы просто пожалеть тебя, сиротиночку мелкую.
Поэтому, в соответствии с этим моим богом, я говорю: душа болит? Хорошо. Хорошо! Ты
хоть зашевелился, ядрена мать! А то бы тебя с печки не стащить с равновесием-то