Page 133 - Избранное
P. 133

больница, где мне не все понравилось.
                     Все-таки только больного привезли, записывают его в книгу, и вдруг он читает на стене
               плакат: "Выдача трупов от 3-х до 4-х".
                     Не  знаю,  как  другие  больные,  но  я  прямо  закачался  на  ногах,  когда  прочел  это
               воззвание. Главное, у меня высокая температура, и вообще жизнь, может быть, еле теплится
               в моем организме, может быть, она на волоске висит  —  и вдруг приходится читать такие
               слова.
                     Я сказал мужчине, который меня записывал:
                     — Что вы, говорю, товарищ фельдшер, такие пошлые надписи вывешиваете? Все-таки,
               говорю, больным не доставляет интереса это читать.
                     Фельдшер, или как там его, — лекпом, — удивился, что я ему так сказал, и говорит:
                     — Глядите: больной, и еле он ходит, и чуть у него пар изо рту не идет от жара, а тоже,
               говорит, наводит на все самокритику. Если, говорит, вы поправитесь, что вряд ли, тогда и
               критикуйте, а не то мы действительно от трех до четырех выдадим вас в виде того, что тут
               написано, вот тогда будете знать.
                     Хотел  я  с  этим  лекпомом  схлестнуться,  но  поскольку  у  меня  была  высокая
               температура, 39 и 8, то я с ним спорить не стал. Я только ему сказал:
                     — Вот  погоди,  медицинская  трубка,  я  поправлюсь,  так  ты  мне  ответишь  за  свое
               нахальство.  Разве,  говорю  можно  больным  такие  речи  слушать?  Это,  говорю,  морально
               подкашивает их силы.
                     Фельдшер удивился, что тяжелобольной так свободно с ним объясняется, и сразу замял
               разговор. И тут сестричка подскочила.
                     — Пойдемте, — говорит, — больной, на обмывочный пункт.
                     Но от этих слов меня тоже передернуло.
                     — Лучше  бы,  —  говорю,  —  называли  не  обмывочный  пункт,  а  ванна.  Это,  говорю,
               красивей и возвышает больного. И я, говорю, не лошадь, чтоб меня обмывать.
                     Медсестра говорит:
                     — Даром что больной, а тоже, говорит, замечает всякие тонкости. Наверно, говорит, вы
               не выздоровеете, что во все нос суете.
                     Тут она привела меня в ванну и велела раздеваться.
                     И  вот  я  стал  раздеваться  и  вдруг  вижу,  что  в  ванне  над  водой  уже  торчит  какая-то
               голова. И вдруг вижу, что это как будто старуха в ванне сидит, наверно, из больных.
                     Я говорю сестре:
                     — Куда  же  вы  меня,  собаки,  привели  —  в  дамскую  ванну?  Тут,  говорю,  уже  кто-то
               купается.
                     Сестра говорит:
                     — Да это  тут одна больная старуха сидит. Вы на нее не обращайте внимания. У нее
               высокая температура, и она ни на что не реагирует. Так что вы раздевайтесь без смущения. А
               тем временем мы старуху из ванны вынем и набуровим вам свежей воды.
                     Я говорю:
                     — Старуха но реагирует, но я, может быть, еще реагирую. И мне, говорю, определенно
               неприятно видеть то, что там у вас плавает в ванне.
                     Вдруг снова приходит лекпом.
                     — Я,  —  говорит,  —  первый  раз  вижу  такого  привередливого  больного.  И  то  ему,
               нахалу, не нравится, и это ему нехорошо. Умирающая старуха купается, и то он претензию
               выражает.  А  у  нее,  может  быть,  около  сорока  температуры,  и  она  ничего  в  расчет  не
               принимает и все видит как сквозь сито. И, уж во всяком случае, ваш вид не задержит ее в
               этом  мире  лишних  пять  минут.  Нет,  говорит,  я  больше  люблю,  когда  к  нам  больные
               поступают в бессознательном состоянии. По крайней мере тогда им все по вкусу, всем они
               довольны и не вступают с нами в научные пререкания.
                     Тут купающаяся старуха подает голос:
                     — Вынимайте, — говорит, — меня из воды, или, говорит, я сама сейчас выйду и всех
   128   129   130   131   132   133   134   135   136   137   138