Page 356 - Избранное

говорит, скорее всего отвернусь от пашей с вами любви, чем буду впоследствии
беспокоиться за свои действия и платить деньги за содержание потомства.
Или она была в него слишком влюблена, или этот франтик заморочил ей голову, но
только она не стала с ним понапрасну много спорить, а взяла и подписала ему бумажку. Мол,
и так далее, и в случае чего я никаких претензий к нему не имею и, ладно, с него денег
требовать не буду.
Она подписала ему такую бумажку, но, конечно, сказала кое-какие горькие слова:
— Это, говорит, довольно странно с вашей стороны! Я раньше никогда таких расписок
никому не давала. И даже мне, говорит, чересчур обидно делается, раз ваша любовь
принимает такие причудливые формы. Но, говорит, раз вы настаиваете, то я, конечно, могу
подписать вашу бумажку.
— Да уж, будьте любезны! Я, — говорит, — уже много лет присматриваюсь к нашей
стране и знаю, чего боюсь.
Одним словом, она подписала бумажку. А он, не будь дурак, засвидетельствовал
подпись ее прелестной ручки в домоуправлении и спрятал этот драгоценный документ
поближе к сердцу.
Короче говоря, через полтора года они, как миленькие, стояли перед лицом народного
суда и докладывали ему о своем прежнем погасшем чувстве.
Она стояла в белом своем трикотажном платочке и покачивала малютку.
— Да, — говорит, — действительно, я по глупости подписалась, но вот родился
ребенок как таковой, и пущай отец ребенка тоже несет свою долю. Тем более я не имею
работы, и так далее.
А он, то есть бывший молодой отец, стоит таким огурчиком и усмехается в свои усики.
Мол, об чем тут речь? Чего такое тут происходит, ась? Чего делается, я не пойму. Когда
и так все ясно и наглядно, и при нем, будьте любезны, имеется документ.
Он торжественно распахивает свой пиджак, недолго в нем роется и достает свою
заветную бумажку. Он достает заветную бумажку и, тихонько смеясь, кладет ее на
судейский стол.
Народный судья поглядел на эту расписку, посмотрел на подпись и на печать,
усмехнулся и так говорит:
— Безусловно, документ правильный…
Браковщик говорит:
— Да уж, совершенно, так сказать, я извиняюсь, правильный. И, вообще, не остается
никакого сомнения. Все, говорит, соблюдено, и все не нарушено.
Народный судья говорит:
— Документ, безусловно, правильный, но только является такое соображение:
советский закон стоит на стороне ребенка и защищает как раз его интересы. И в данном
случае, по закону, ребенок не должен отвечать или страдать, если у него отец случайно
попался довольнотаки хитрый сукин сын. И в силу, говорит, вышеизложенного ваша
расписка не имеет никакой цены, и она только дорога как память. Вот, говорит, возьмите ее
обратно и спрячьте ее поскорее к себе на грудку. Эта расписка вам будет напоминать о
вашей прошлой любви.
Короче говоря, вот уже полгода, как бывший отец платит деньги.
И это совершенно справедливо.
На этом, товарищи, мы закончим наши рассказы о любви.
Этих рассказов оказалось восемь, а не десять. Ну, пусть так и будет. Наша жизнь не
так-то уж забита любовными делами, чтобы без конца рассуждать о чувствительных
мотивах. На этом мы прекращаем наши рассуждения о любви.
И, прочитавши еще небольшое нижеследующее послесловие, мы с превеликой
тревогой перейдем к третьему отделу, который у нас имеет угрожающее название —
"Коварство".
Итак, прочтите небольшое послесловьице ко второму отделу. Это послесловьице, так