Page 371 - Избранное

Отметим наконец слишком мягкое перо господ писателей, которые иной раз писали
далеко не то, чего думали. И наоборот.
Ах, мы не можем отказать себе в удовольствии привести небольшую, так сказать,
писанину, в которой видать, как и что.
Неизвестный мадридский борзописец составил отчет о генеральном аутодафе в 1680
году. Вот как он пишет.
44. Только прежде необходимо сказать нижеследующее. Во время инквизиции
государственные преступники и еретики нередко приговаривались к сожжению. Причем тех,
которые раскаивались в своей ереси, предварительно душили, а потом сжигали. А
упорствующих грешников сжигали без удушения.
Вот составитель отчета пишет о казни в таком стиле:
"Сии последние (то есть упорствующие) шли со странной бледностью в лице, с очами,
помраченными и как бы извергающими пламя, с таковым видом, что казались одержимы
бесом". "Обращенные же шли с великим смирением, утешением, покорностью и веселием
духовным, что казалось — сквозь них сияла благодать божия. Можно было думать, что они,
счастливые, уже были вознесены на небеса… Засим преступники были казнены. Сначала
удушены были гарротой обращенные, засим преданы огню упорствующие, кои были
сожжены заживо, с немалыми признаками нетерпения, досады и отчаяния".
Форсисто написано! И то, что, наверное, требовалось. Прямо сквозь строчки видим
ехидную морду составителя, который склонился над бумагой. Улыбается. Продажная
личность! Нашел духовное веселие у приговоренных людей. Но, поскольку свыше
требовался подобный восторженный стиль, — вот он его и выполнил.
Впрочем, конечно. Наверное, жрать надо. Семья. Жена. Дети. Мало ли! Но все-таки
сукин сын! Крапивное семя.
Итак, на этих чертовских строчках закончено наше историческое повествование.
И с сердцем, разорванным пополам, мы закрываем пожелтевшие от грязи страницы
истории.
Вот что рассказывает она о коварстве.
45. Она рассказывает, что этого добра, по ходу мировой истории, было слишком много
и достаточно, куда ни плюнь.
И вообще чуть не каждая страница истории понабита этим действием.
Оно посещало пышные дворцы и великолепные чертоги. Оно заглядывало в бедные
хижины и жалкие лачуги. И дух его присутствовал то там, то там.
Бедняки иной раз шли по этой скользкой дорожке, чтобы не потерять нить своей
жизни. А богатые нередко проявляли свое коварство благодаря своему злобному и
мещанскому характеру.
А что касается попов и царей, то эти, как мы видим, особенно отличались.
Да, конечно, тут речь шла о прошлых веках и столетиях. И вот интересно знать, как
теперь обстоят дела в этом.
Матушка Европа, конечно, имеет буржуазный строй, так что коварство, несомненно,
там на прежней высоте. И разницы там скорей всего никакой не случилось.
А что касается как у нас, то в жизни у нас, конечно, большие перемены. И разные
хорошие факты произошли и превосходные дела, о которых мы упоминали уже в других
отделах. Но коварство у нас, конечно, имеется.
46. Что касается коварства, то — увы! — оно у нас, несомненно, тоже еще есть, и не
будем закрывать глаза — его порядочно.
И было бы странно, если бы его совершенно не было.
Можно сказать, столько веков создавали и лелеяли это самое. И, наверное, не может
того быть, чтоб раз-два — и нет ничего.
Нет, у нас коварство, конечно, есть. И даже у нас специальные названия подобрали для
обозначения этого — двурушники, комбинаторы, авантюристы, аферисты, арапы и так далее.
Из чего вполне видать, что у нас этого добра еще достаточно.