Page 14 - Рассказы о животных

Собачка у меня была рыженькая, маленькая. Она была потайного и ехидного характера.
Звали её Плишка. Плишка была чуть побольше волчонка. Волчонок, как её увидал, побежал к
ней, хотел поиграть, повозиться. А Плишка ощетинилась, оскалилась, как огрызнётся:

— Рраф!

Волчонок испугался, обиделся и побежал искать мою мать, но я уже жил один. Он скулил,
бегал по комнате, искал в кухне и прибежал наконец ко мне. Я его приласкал, посадил рядом
с собой на кровать и позвал Плишку.

«Дай, — думаю, — я вас примирю». Я заставил Плишку лечь рядом с волчонком. Плишка всё
время подымала губу, показывала зубы и шёпотом ворчала: ей, видно, противно было лежать
рядом с волчонком. А он пробовал её нюхать, даже лизнул. Плишка дрожала от злости, но
куснуть волчонка при мне не смела.

«Ну, — думаю, — как же я их одних-то дома оставлю, как пойду на работу? Заест волчонка
Плишка, закусает». И я решил взять утром Плишку с собой. Она была очень муштрованная[2],
и утром на службе я повесил на вешалку пальто, а Плишке сказал, чтоб стерегла и не
сходила с места.

Когда мы с Плишкой вернулись домой, то волчонок так обрадовался Плишке, что бросился к
ней со всех своих кривых ножек и с разбегу сбил собаку и навалился на неё. Плишка
пружиной вскочила, и я крикнуть не успел — она цап волчонка за ухо. Ну тут вышло не то:
волчонок как рявкнет и так ляскнул зубами — быстро, как молния, — что Плишка кубарем в
угол, прижалась и, рот раскрыв, рычала испуганным хрипом.

Кошка Манефа важно вошла в двери посмотреть, что за скандал. Волчонок тряс больным
ухом и бегал по комнате, на всё натыкался крепким лбом. Манефа на всякий случай вскочила
на табурет. Я боялся, что ей придёт в голову сверху царапнуть волчонка. Нет, Манефа
уселась поудобней и только следила глазами, как метался волчонок.

Я принёс с собой овсянки и костей для волка и отдал дворничихе Аннушке сварить.

Когда она принесла горячий котелок, то сейчас же заметила волчонка:

— Что это собака какая безобразная? — И присела на корточки. — Это какая же порода
будет?

Я не хотел, чтоб в доме знали, что есть волк, и думал, что бы такое соврать, как тут Аннушка
пригляделась и говорит:

— Уж не волчонок ли? Да верно ведь, волчонок. Ах, бедный ты мой!

Смотрю — уж гладит его. Я сказал:

— Аннушка, пожалуйста, никому не надо говорить. Я хочу вырастить, пусть ручной будет.

— Да мне зачем же рассказывать? — говорит Аннушка. — А только, знаете, говорится:
сколько волка ни корми, он всё в лес глядит.

Всё же я договорился с Аннушкой, что она будет у меня прибирать и готовить, а волку варить
варево из овсянки с костями каждый день.

Я дал всем зверям есть, каждому в своём углу, каждому из своей кормушки. Волчонок чавкал
своей овсянкой, а Плишка своё быстро съела и оглянулась на меня. Я в зеркало следил за
ней, а она этого не понимала и думала, что я сзади ничего не увижу. И вот я вижу в зеркале,
как она по стенке тихонько крадётся к волку. Ещё раз оглянулась — и дальше. Оскалилась

Page 14/26