Page 6 - Л. Лагин - Старик Хоттабыч
P. 6
– Разве мои одежды не услаждают твой взор, о достойнейший из Волек? – огор-
чился Хоттабыч.
– Безусловно услаждают, – дипломатично ответил Волька, – но всё же слишком
уж они будут бросаться в глаза в нашем городе. Через две минуты из дома, в котором
с сегодняшнего дня проживала семья Костыльковых, вышел наш герой, держа под ру-
ку старика Хоттабыча. Хоттабыч был великолепен в новой пиджачной паре из белого
полотна, украинской вышитой сорочке и твёрдой соломенной шляпе канотье. Един-
ственной деталью его туалета, которую он ни за что не согласился сменить, были
туфли. Ссылаясь на мозоли трёхтысячелетней давности, он остался в вычурных, бога-
то расшитых золотом и серебром туфлях, которые в своё время свели бы, наверное, с
ума самого большого модника при дворе калифа Гаруна аль Рашида…
– Костыльков Владимир! – торжественно провозгласили за столом, где сидела
комиссия.
Волька нехотя встал из-за парты, неуверенным шагом подошёл к столу и выта-
щил билет № 14 – «Форма и движение Земли».
– Ну что ж, – сказал директор, – докладывай.
– Так, – сказал разомлевший от жары член комиссии и вытер платком вспотев-
шее лицо. – Так, так, Костыльков. Что же ты можешь рассказать о горизонте?
Старик Хоттабыч, притаившийся за дверьми в коридоре, услышав этот вопрос,
что-то беззвучно зашептал.
А Волька вдруг почувствовал, что какая-то неведомая сила против его желания
раскрыла ему рот.
– Горизонтом, о высокочтимый мой учитель, – начал он и тут же облился холод-
ным потом, – я осмелюсь назвать, с твоего позволения, ту грань, где хрустальный ку-
пол небес соприкасается с краем Земли.
– Что такое, Костыльков? – удивился экзаменатор. – Как понимать твои слова
насчёт хрустального свода небес и края Земли: в переносном или буквальном смысле?
– В буквальном, – прошептал за дверью старик Хоттабыч.
И Волька, чувствуя, что несёт несусветную чепуху, вслед за этим ответил:
– В буквальном, о учитель!
Он не хотел этого говорить, но слова вылетали сами, помимо его желания.
С экзаменатора мгновенно сошло сонное настроение, а ученики, изнывавшие на
партах в ожидании своей очереди, встрепенулись и зажужжали, как шмели.
– В переносном, – подсказал ему Серёжа Кружкин трагическим шёпотом.
