Page 44 - Три толстяка

шума. Не стучите тарелками. Не делайте угара. Не сзывайте кур. Не ловите мышей. Никаких
яичниц, цветных капуст, мармеладов и валерьяновых капель! Поняли?

Доктор Гаспар был очень сердит.

Тётушка Ганимед заперлась в своей комнате.

– Странные вещи, очень странные вещи! — ворчала она. — Я ничего не понимаю… Какой-то
негр, какая-то кукла, какой-то приказ… Странные наступили дни!

Чтобы успокоиться, она решила написать письмо своей племяннице. Пришлось писать очень
осторожно, чтобы не скрипело перо. Она боялась потревожить доктора.

Прошёл час. Тётушка Ганимед писала. Она дошла до описания удивительного негра, который
появился сегодня утром в мастерской доктора Гаспара.

«…Они ушли вдвоём. Доктор вернулся с дворцовым чиновником и гвардейцами. Они
привезли куклу, ничем не отличающуюся от девочки, но негра с ними не было. Куда он делся,
я не знаю…»

Вопрос о том, куда делся негр, он же гимнаст Тибул, беспокоил и доктора Гаспара. Работая
над куклой, он не переставал думать о судьбе Тибула. Он сердился. Он разговаривал сам с
собой:

– Какая неосторожность! Я превратил его в негра, я окрасил его в чудесную краску, я сделал
его совершенно неузнаваемым, а он сам себя выдал сегодня на Четырнадцатом Рынке! Ведь
его могут схватить… Ах! Ну как же он неосторожен! Неужели ему хочется попасть в железную
клетку?

Очень велико было расстройство доктора Гаспара. Неосторожность Тибула, затем эта
кукла… Кроме того, вчерашние волнения, десять плах на Площади Суда…

– Ужасное время! — воскликнул доктор.

Он не знал, что сегодняшняя казнь отменена. Дворцовый чиновник был неразговорчив. Он не
сообщил доктору о том, что произошло сегодня во дворце.

Доктор рассматривал бедную куклу и недоумевал:

– Откуда эти раны? Они нанесены холодным оружием — должно быть, саблей. Куклу,
чудесную девочку, искололи… Кто это сделал? Кто осмелился колоть саблей куклу
наследника Тутти?

Доктор не предполагал, что это сделали гвардейцы. Он не мог допустить мысли, что даже
дворцовая гвардия отказывается служить Трём Толстякам и переходит на сторону народа.
Как бы он обрадовался, если бы узнал об этом!

Доктор взял в руки головку куклы. Солнце летело в окно. Оно ярко освещало куклу. Доктор
смотрел.

«Странно, очень странно, — размышлял он. — Я где-то видел уже это лицо… Ну да, конечно.
Я видел его, я его узнаю. Но где? Когда? Оно было живое, оно было живым лицом девочки,
оно улыбалось, строило чудные рожицы, было внимательным, было кокетливым и
грустным… Да, да! Не может быть в этом сомнения! Но проклятая близорукость мешает мне
запоминать лица».

Он подносил кудрявую головку куклы близко к своим глазам.

Page 44/93