Page 236 - Приключения Электроника

выражает его космологию с неподвижным Солнцем в центре мира. А сочинение Профессора,
конечно, опиралось на современные знания, и прежде всего — на математику, иначе его не
мог бы так легко усвоить и великолепно инструментовать Электроник.

Мальчик-пианист и мальчик-оркестр понимали друг друга прекрасно. Но вот оркестр умолк —
город затих, наступила ночная тишина. Звучал лишь один рояль, звучал так, будто это
стрекотал вертолет. Вертолет поднимался все выше и выше — над людьми, над ночью, над
миром, пока не исчез среди звезд…

Автору «вертолетного концерта» хлопали от души. А он вскочил со стула, забыв ноты,
поспешно ушел за кулисы. И там увидел знаменитого пианиста.

— Поздравляю, — горячо сказал Турин, пожимая руку юному коллеге. — Как тебя зовут?
Неужели ты сам сочинил?

Профессор был страшно перепуган: Фермопил Турин слышал его сочинение! Он втянул
голову в плечи и что-то лепетал в ответ. Потом увидел Электроника и обрадовался.

— Это вот он, — указал Профессор на товарища, — научил меня когда-то играть по формуле
Рихтера.

Турин придирчиво осмотрел Электроника: он догадался, что под его одеждой спрятан
магнитофон.

— Это ты изображал оркестр? — спросил он.

— Я, — спокойно сказал Электроник. — Формулу Рихтера я пытался вывести, но, конечно, не
сумел: искусство слишком сложно для математического анализа. Зато я научился некоторым
музыкальным приемам.

— Великолепно, — пробормотал Турин. — Ты мне потом расскажешь о своей работе… — Он
торопился на сцену. — Не исчезайте после концерта, друзья. Мне нужно с вами поговорить.

Он вышел на сцену. Сел, положил руки на клавиши и с минуту сидел неподвижно, с
интересом разглядывая забытые Профессором ноты.

— Формула Рихтера… — сказал он тихо. — Значит, возможна и формула Турина?

— Я знаю семьдесят девять математических символов начала вашей игры, — подтвердил
Электроник, услышавший произнесенные вслух мысли. — Для формулы это мало. Хотите,
нарисую их в воздухе?

Очень странно, но Турин услышал математика, посмотрел на него, стараясь угадать, не
шутит ли он, и понял: мальчик говорит правду. Сказал в ответ быстро, почти не разжимая губ:

— Сейчас не надо. Потом покажешь.

Математику Турин не любил еще со школьной скамьи, ему иногда снились мрачные сны об
экзаменах по тригонометрии. Но сейчас, как ни странно, упоминание о формуле
заинтересовало его. Он сосредоточился, решил играть для этих загадочных мальчишек.

Турин играл Чайковского.

…Друзья слушали пианиста в ложе. Электроник с гордостью посматривал на своего

Page 236/274