Page 169 - Робинзон Крузо

лет. Как долго жил он потом, я не знаю; впрочем, я слышал в Бразилии, что

попугаи живут по сто лет. Может быть, верный мой Попка и теперь еще
летает по острову, призывая бедного Робина Крузо. Не дай Бог ни одному
англичанину попасть на мой остров и услышать его; бедняга, с которым
случилось бы такое несчастье, наверное, принял бы моего Попку за
дьявола. Мой пес был моим верным и преданным другом в течение
шестнадцати лет; он околел от старости. Что касается моих кошек, то, как я
уже говорил, они так расплодились, что я принужден был стрелять по ним
несколько раз, иначе они загрызли бы меня и уничтожили бы все мои
запасы. Когда две старые кошки, взятые мной с корабля, издохли, я
продолжал распугивать остальных выстрелами и не давал им есть, так что
в заключение все они удрали в лес и одичали. Я оставил у себя только двух
или трех любимиц, которых приручил и потомство которых неизменно
топил, как только оно появлялось на свет; они стали членами моей
разношерстной семьи. Кроме того, я всегда держал при себе двух-трех
козлят, приучая их есть из рук. Было у меня еще два попугая, не считая
старого Попки; оба они тоже умели говорить, и оба выкликали: «Робин

Крузо», но далеко не так хорошо, как первый. Правда и то, что на него я
потратил гораздо больше времени и труда. Затем я поймал и приручил
несколько морских птиц, названий которых я не знал. Всем им я подрезал
крылья, так что они не могли улететь. Молодые деревца, посаженные мною
перед крепостью, чтоб лучше скрыть ее на случай появления дикарей,
разрослись в густую рощу, и мои птицы поселились в этой роще и
плодились, что меня очень радовало. Таким образом, повторяю, я
чувствовал себя спокойно и хорошо и был бы совершенно доволен своею
судьбою, если б мог избавиться от страха перед дикарями.
Но судьба судила иначе, и пусть все, кому доведется прочесть эту
повесть, обратят внимание на то, как часто в течение нашей жизни зло,
которого мы всего более страшимся и которое, когда оно нас постигло,
представляется нам верхом человеческих испытаний, – как часто это зло

становится вернейшим и единственным путем избавиться от
преследующих нас несчастий. Я мог бы привести много примеров из
собственной жизни в подтверждение правильности своих слов, но
особенно замечательны в этом отношении события последних лет моего
одинокого житья на острове.
Итак, шел двадцать третий год моего заточения. Наступил декабрь –
время южного солнцестояния (я не могу назвать зимой такую жаркую
пору), а для меня – время уборки хлеба, требовавшей постоянного моего
присутствия на полях. И вот однажды, выйдя из дому перед рассветом, я