Page 168 - Робинзон Крузо

ядовитых гадов. Единственное неудобство – узкий ход, но для меня это

неудобство было преимуществом, так как я хлопотал о безопасном
убежище, а безопаснее этого трудно было сыскать. Я был в восторге от
своего открытия и решил, не откладывая, перенести в мой грот все те свои
вещи, которыми я особенно дорожил, и прежде всего порох и все запасное
оружие, а именно: два охотничьих ружья (всех ружей у меня было три) и
три из восьми находившихся в моем распоряжении мушкетов. Таким
образом, в моей крепости осталось только пять мушкетов, которые у меня
всегда были заряжены и стояли на лафетах, как пушки, у моей наружной
ограды, но всегда были к моим услугам, если я собирался в какой-нибудь
поход.
Перетаскивая в новое помещение порох и запасное оружие, я заодно
откупорил и бочонок с подмоченным порохом. Оказалось, что вода
проникла в бочонок только на три, на четыре дюйма кругом; подмокший
порох затвердел и ссохся в крепкую корку, в которой остальной порох
лежал, как ядро ореха в скорлупе. Таким образом, я неожиданно разбогател
еще фунтов на шестьдесят хорошего пороху. Это был весьма приятный

сюрприз. Весь этот порох я перенес в мой грот для большей сохранности и
никогда не держал в своей крепости более трех фунтов на всякий случай.
Туда же, то есть в грот, я перетащил и весь свой запас свинца, из которого я
делал пули.
Я воображал себя в то время одним из древних великанов, которые,
говорят, жили в расщелинах скал и в пещерах, неприступных для простых
смертных. Пусть хоть пятьсот дикарей рыщут по острову, разыскивая меня:
они не откроют моего убежища, говорил я себе, а если даже и откроют, так
все равно не посмеют проникнуть ко мне.
Старый козел, которого я нашел издыхающим при входе в пещеру, на
другой же день околел. Во избежание зловония от разлагающегося трупа я
закопал его в яму, вырыв ее тут же, в пещере, подле него: это было легче,
чем вытаскивать его вон.

Шел уже двадцать третий год моего житья на острове, и я успел до
такой степени освоиться с этой жизнью, что, если бы не страх перед
дикарями, которые могли потревожить меня, я бы охотно согласился
провести здесь весь остаток моих дней до последнего часа, когда я лег бы и
умер, как старый козел в пещере. Я придумал себе несколько маленьких
развлечений, и время протекало для меня гораздо веселее, чем прежде. Во-
первых, как уже знает читатель, я научил говорить своего Попку, и он так
мило болтал, произносил слова так раздельно и внятно, что было большим
удовольствием слушать его. Он прожил у меня не менее двадцати шести