Page 283 - Робинзон Крузо

путешественники, и притом гораздо интереснее, чем я. Из Тулузы я

приехал в Париж, потом, не останавливаясь там долго, дальше, в Кале, и
благополучно высадился в Дувре 14 января, совершив свое путешествие в
самую суровую и холодную пору года.
Теперь я был у цели и скоро вступил во владение всем своим недавно
приобретенным богатством, ибо по квитанциям, привезенным мною с
собой, мне уплатили здесь без всяких промедлений.
Моей главной руководительницей и советчицей была здесь добрая
старушка, вдова капитана. Она была весьма благодарна мне за присылку
денег и не жалела для меня ни трудов, ни забот, а я ей во всем доверялся и
ни разу не имел повода раскаяться в этом; с первых дней и до конца эта
добрая и благоразумная женщина восхищала меня своей безукоризненной
честностью.
Я уже стал подумывать о том, не поручить ли мне ей свои товары и
деньги и не отправиться ли обратно в Лиссабон и затем в Бразилию, но
меня удержали религиозные соображения. Касательно католицизма у меня
были сомнения еще во время моих странствований, особенно во время

моего одиночества; а я знал, что мне нечего и думать ехать в Бразилию и
тем более селиться там, если я не решусь перейти в католичество или,
наоборот, пасть жертвой своих убеждений, пострадать за веру и умереть
под пытками инквизиции. А потому я решил остаться дома и, если
представится возможность, продать свою плантацию.
О последнем я написал в Лиссабон своему старому другу, и тот
ответил мне, что продать ее – дело нетрудное, но, если я дам ему
разрешение действовать от моего имени, он находит более выгодным
предложить мою часть имения двум купцам, управлявшим ею теперь
вместо прежних опекунов, – людям, как мне было известно, очень богатым,
живущим в Бразилии и, следовательно, знающим настоящую цену моей
плантации. Капитан не сомневался, что они охотно купят мою часть и
дадут за нее на четыре-пять тысяч больше всякого другого покупателя.

Я признал его доводы вполне убедительными и поручил ему сделать
это предложение, а через восемь месяцев вернувшийся из Португалии
корабль привез мне письмо, в котором мой старый друг сообщал, что
купцы приняли предложение и поручили своему поверенному в Лиссабоне
уплатить мне тридцать три тысячи золотых. Я подписал составленный по
всей форме акт о продаже, присланный мне из Лиссабона, и отправил его
назад старику, а тот прислал мне чеки на тридцать две тысячи восемьсот
«восьмериков». Сто мойдоров было удержано в счет ежегодной пенсии,
обещанной мной капитану; и в дальнейшем покупатели обязались