Page 42 - Аня в стране чудес
P. 42
Вскоре они набрели на Грифа, который спал на солнцепеке.
— Встать, лежебока! — сказала Королева. — Изволь проводить барышню к Чепупахе, и пусть
та расскажет ей свою повесть. Я должна вернуться, чтобы присутствовать при нескольких
казнях, которые я приказала привести в исполнение немедленно.
И она ушла, оставив Аню одну с Грифом.
С виду животное это казалось пренеприятным, но Аня рассудила, что все равно, с кем быть
— с ним или со свирепой Королевой.
Гриф сел и протер глаза. Затем смотрел некоторое время вслед Королеве, пока та не
скрылась, и тихо засмеялся.
— Умора! — сказал Гриф не то про себя, не то обращаясь к Ане.
— Что умора? — спросила Аня.
— Да вот она, — ответил Гриф, потягиваясь. — Это, знаете ль, все ее воображенье: никого
ведь не казнят. Пойдем!
— Все тут говорят — пойдем! Никогда меня так не туркали, никогда!
Спустя несколько минут ходьбы они увидели вдали Чепупаху, которая сидела грустная и
одинокая на небольшой скале. А приблизившись, Аня расслышала ее глубокие, душу
раздирающие вздохи. Ей стало очень жаль ее.
— Какая у нее печаль? — спросила она у Грифа, и Гриф отвечал почти в тех же словах, что и
раньше:
— Это все ее воображенье. У нее, знаете, никакого и горя нет!
Они подошли к Чепупахе, которая посмотрела на них большими телячьими глазами, полными
слез, но не проронила ни слова.
— Вот эта барышня, — сказал Гриф, — желает услышать твою повесть.
— Я все ей расскажу, — ответила Чепупаха глубоким, гулким голосом. — Садитесь вы оба
сюда и молчите, пока я не кончу.
Сели они, и наступило довольно долгое молчанье. Аня подумала: «Я не вижу, как она может
кончить, если не начнет». Но решила терпеливо ждать.
— Некогда, — заговорила наконец Чепупаха, глубоко вздохнув, — я была настоящая
черепаха.
Снова долгое молчанье, прерываемое изредка возгласами Грифа — хкрр, хкрр… — и
тяжкими всхлипами Чепупахи.
Аня была близка к тому, чтобы встать и сказать: «Спасибо, сударыня, за ваш занимательный
рассказ», но все же ей казалось, что должно же быть что-нибудь дальше, и потому она
оставалась сидеть смирно и молча ждала.
— Когда мы были маленькие, — соизволила продолжать Чепупаха, уже спокойнее, хотя все
же всхлипывая по временам, — мы ходили в школу на дне моря. У нас был старый, строгий
учитель, мы его звали Молодым Спрутом.
— Почему же вы звали его молодым, если он был стар? — спросила Аня.
Page 42/60