Page 3 - Аленушкины сказки

горных трав и цветов, и без конца слушаю, что шепчет лес».

В своих рассказах, сказках, очерках Д. Мамин-Сибиряк рисует жизнь ребенка из бедной
семьи, ребенка-сироты: «Кормилец» (1885), «В ученье» (1892), «Вертел» (1897), «В глуши»
(1896), «Богач и Еремка» (1904), «Зимовье на Студеной» (1892), «Емеля-охотник» (1884) и
другие.

В первом из названных рассказов двенадцатилетний мальчик, единственный кормилец
семьи, гибнет, став жертвой тяжелых условий фабрично-заводского труда. Подлинная драма
детской жизни раскрывается в рассказе «В ученье». Деревенский мальчик Сережа,
оставшийся сиротой, попадает в город, в сапожную мастерскую, к чужим жестоким людям.
Убийственное впечатление производит мастерская, помещенная в подвале: сыро, холодно.
Первая мысль Сережи – убежать в деревню. «Маленькое детское сердце сжалось от
страшной тоски по родине. Сережа мысленно видел свою деревенскую церковь, маленькую
речку за огородом, бесконечные поля, своих деревенских товарищей».

Трагична участь Прошки в рассказе «Вертел». Этот худенький, «похожий на галчонка»
мальчик работает круглый год в шлифовальной мастерской, тесной и темной. Он – маленький
каторжник. Здесь в воздухе носится наждачная пыль. Сюда не попадает солнце. Заветная
мечта Прошки – уйти туда, где «трава зеленая-зеленая, сосны шумят вершинами, из земли
сочатся ключики, всякая птица поет по-своему». Он ощущает природу, но не знает
человеческого тепла. Воображение мальчика рисует желанные, близкие его душе картины.
Прошка подобен механизму. Он как будто неотделим от колеса, стал его элементом. Сначала
мальчик возненавидел колесо, которое вынужден вертеть целый день, потом стал
ненавистным хозяин, Алексей Иванович, ведь это он придумал страшное колесо. «Когда
вырасту большой, – раздумывал Прошка за работой, – тогда отколочу Алексей Ивановича,
изрублю топором проклятое колесо и убегу в лес».

Прошка напоминал паука, который непрерывно работает в своем углу, где расположено
точильное колесо. Рабочие более старшего возраста хотя бы в разговоре между собой
пытаются отвести душу, ругают хозяина, понимая, что он плут: «И плут же он, Алексей-то
Иванович! Мы-то чахнем на его работе, а он плутует. Целый день только и делает, что ходит
по городу да обманывает, кто попроще».

Прошка не имел силы участвовать даже в этих беседах. Он постоянно был голоден, «жил от
еды до еды, как маленький голодный зверек. По ночам он видел во сне целые груды
граненых драгоценных камней… Хуже всего было, когда эти камни радужным дождем
сыпались на него и начинали давить маленькую больную грудь, а в голове начинало что-то
тяжелое кружиться, точно там вертелось такое же деревянное колесо, у которого Прошка
прожил всю свою маленькую жизнь.

Потом Прошка слег… Через две недели его не стало».

Наблюдая угасание Прошки, мы видим еще иную жизнь, жизнь мальчика из богатой семьи.
Барыня Анна Ивановна привела своего сына Володю в мастерскую, где она покупала
драгоценности, чтобы пробудить у него интерес к делу. Нет, разумеется, не к работе в
мастерской. К любому «достойному для Володи» занятию. К чтению, например, к учению.
Анна Ивановна из числа так называемых «добрых барынь». Она и Прошке готова помочь:
пусть, мол, ходит в воскресенье учиться… Барыня не жалеет для Прошки котлетку, когда тот
приходит по ее просьбе развлечь Володю. Мальчик-вертел чувствовал себя смущенным, как
попавшийся в ловушку зверек. Молча разглядывал он комнату и удивлялся: бывают же такие
большие и светлые комнаты… Перед нами – две контрастные детские судьбы. Счастливая
подчеркивает предопределенность другой – страшной.

«Неужели это все твои игрушки?» – спрашивает Прошка Володю.

Page 3/103