Page 64 - Дикая собака Динго,или Повесть о первой любви

над горами, и повернула пустые руки Фильки к себе.
Она была удивлена.
– Как же ты это сделал? – спросила она.
И в ответ Филька молча нагнулся к земле и вынул из-под кучи одежды, сложенной им на
песке, четыре буквы, вырезанные из белой бумаги. Он наложил их на грудь и сказал:
– Я каждое утро прихожу сюда и даю солнцу жечь мою грудь, для того чтобы имя твое
оставалось светлым. Я это придумал. Но прошу тебя, не смейся больше надо мной.
Он положил свою ладонь на горло, что было у него знаком величайшей печали. И Таня
поняла, что лучше ей теперь не смеяться.
Она с новой для нее ласковостью заглянула ему в глаза и тихонько коснулась пальцем
его кожи:
– Какой же ты маленький, Филька! Ты ребенок. Ведь это все отгорит и исчезнет, как
только наступит зима и ты наденешь теплую рубашку.
Филька нахмурил лицо, в недоумении обвел глазами вокруг и горячий песок, и реку,
сверкавшую среди гор подобно золотой долине. Растерянность его была велика. Он забыл о
зиме, он вовсе не думал о ней, когда сжигал свое тело под солнцем.
«Дурак, дурак!»
Он готов был махнуть на себя рукой.
– Но ведь солнце так сильно, – сказал он все же с упрямством. – Неужели же всякий след
исчезнет? Может быть, что-нибудь и останется, Таня? Подумай.
И Таня, подумав недолго, согласилась с ним.
– Ты прав, – сказала она. – Что-нибудь должно остаться. Все не может пройти. Иначе
куда же… – спросила она со слезами, – куда же девается наша верная дружба навеки?..
Дети обняли друг друга.
Теплый воздух скользил по их лицам. Одинокие птицы глядели на них с высоты.
Кончилось детство! Как это случилось? И кто мог бы им это сказать? Ни песок, ни лес,
ни камни, бывшие с ними всегда. Только родная река их одна убегала все дальше к восходу,
струилась меж темных гор. И там, в незримой дали, вставала перед ними иная, волшебная
страна, простирался светлый край.
И, обнявшись, они неотступно смотрели все в одну и ту же сторону, не назад, а вперед,
потому что у них еще не было воспоминаний.
Но первая грусть расставания уже потревожила их.
– Прощай, дикая собака динго, – сказал Филька, – прощай!
Ему хотелось горько заплакать, но он был мальчик, родившийся в молчаливом лесу, на
берегу сурового моря. Он лег на песок у воды и замер.
А Таня пошла по песку вдоль реки, и чистый ветер, прилетевший с того же сурового
моря, дул ей все время навстречу.