Page 30 - Партизанка Лара

Пока Лару допрашивали, к офицеру торопливо подошёл солдат. Он докладывал на своём
языке, но такие слова, как «партизан», «Ольхофка», переводить не надо, да Лара к тому же
знала, что «десять» по-немецки «цеен». Значит, и подружки выполнили партизанское
поручение. Теперь им поверят. «Щука» попадётся на крючок!

Пошарив в карманах, офицер протянул Ларе конфетку.

— А мне? — завопил Санька. — Я тоже видел! Вот, десять Иванов! — Санька растопырил
на обеих руках пальцы: — Я тоже считал!

Но переводчик оттолкнул Саньку, сказав, что сестра поделится с братом, что господину
офицеру некогда, он спешит.

А через несколько дней все соседние с Тимоновом деревни облетела новость: погнавшись
за партизанами, немецкий отряд попал в засаду. Из семидесяти гитлеровцев немногие
остались в живых.

Лара с Санькой обсуждали эту новость, сидя на заборе.

— Знаешь, я не очень понимаю, — признался Санька, — как десять партизан…

— Не десять, а сто десять! — засмеялась Лара. — Если не двести!

— Но командир сказал сам…

— Неужели ты не понял, что это была военная хитрость? Я догадалась сразу. У командира
были такие хитрые глаза.

В Тимоново привезли новых солдат, но пополнения просили и другие немецкие
гарнизоны. Партизаны действовали всё смелей, их силы прибывали. И в русских, и в
белорусских, и в прибалтийских деревнях теперь хорошо знали, что есть среди густых
лесов неподвластная немцам земля и зовётся она «Партизанский край».

Говорили, что туда подались и два Ивана. Теперь их не два, а целый отряд, и каждый боец
в этом отряде носит имя Иван.

Немцы пытались подкупить население. За голову партизанки учительницы Елены
Подрезовой была обещана награда. Но желающих получить эту награду не нашлось.

Немцы надеялись, что их союзниками в войне с партизанами будут зимний холод и голод.
Однако в Партизанский край пробрался обоз с продуктами и тёплой одеждой. Кто
снаряжал обоз? Кто помогал партизанам? По деревенским избам зашарили полицаи.

— Дед! Мы пришли к тебе валенки купить. Цену дадим хорошую.

— Да я сам босой. Придётся зиму сиднем сидеть на печи.

— А где ж твои валенки? Помнится, они были крепкие.

— Да что вы! Не валенки, а решето. Я их спалил.