Page 31 - Партизанка Лара

Полицаи чувствовали, что дед хитрит. Кто-то топает в его валенках по партизанскому
лесу. Но попробуй докажи!

Немцы считали, что на занятой их войсками земле с Советской властью покончено. И
вдруг они слышат, что под носом у них, в деревне Морозово, русские люди отпраздновали
освобождение Красной Армией города Великие Луки. На собрание явилось триста
человек молодёжи из тридцати оккупированных сёл и деревень.

Кто эти люди? И опять по избам зашныряли полицаи.

— Что-то тебя, красотка, целую неделю на улице не было видно?

— Потому что хворая. Дома сижу.

— А на собрание в Морозово ходить не хворая?

— Какое собрание? Я про него не знаю. Чего вы ко мне пристали?

Это она — хворая? Не девка, а репка! Наверное, и на собрании была, и с партизанами
знакома. Но попробуй докажи!

Немцы решили отучить население помогать партизанам. Если виновники не находятся,
значит, виновата вся деревня. В деревне Старый Двор каратели загнали в сарай и сожгли
живьём пятьдесят женщин и детей.

Каратели никого не щадили. Когда на улице появлялись немецкие солдаты в чёрных
мундирах, деревенские знали: это идёт смерть.

Вдова казнённого тимоновского учителя давно приготовилась к смерти. Но что будет с её
бедными внучатами?!

В ночь с четверга на пятницу чёрные мундиры нагрянули к Синицыным. Но дом был пуст.
Семья Синицыных куда-то исчезла.

Соседи клялись, что в эти дни никто к Синицыным не заходил. И только бабке Арине
почудилось, что в четверг вечером под окнами синицынского дома кружила серая тень.

— И метель кружит, и «он» кружит, — рассказывала бабка Арина. — А потом шмыг в
учительский дом! Тут я, милые мои, и догадалась, что это душа Николая Максимовича
приходила и увела родню с собой.

У Лары было совсем другое мнение насчёт того, кто увёл семью Синицыных. И
поделиться своими мыслями она побежала к Фросе, брат которой, Петя, уже два месяца
томился в немецком лагере.

На усадьбе у Кондруненко мелькнул цветастый платок. Но Лара не окликнула подругу, и
платок скрылся в сарае. Так даже удобней. В сарае они и поговорят.

С крыши сарая свешивались сосульки, короткие и острые, как зубья бороны. Лара
потянула тяжёлую дверь: заперто. Ну и трусишка Фрося: средь бела дня заперлась.

— Открой, это я.