Page 85 - Приключения Кроша

— Сережа, к тебе пришли.
Я с сожалением отложил книгу — читал как раз про капитана Копейкина — и вышел в
коридор. Выходная дверь была приоткрыта. Я распахнул ее… На площадке стояла Зина,
диспетчер…
— Вы ко мне? — спросил я, несколько озадаченный таким визитом.
— Сережа! — взволнованно проговорила Зина. — Мне надо с тобой поговорить!
— Пожалуйста, заходите, — сказал я.
— Выйди на минуточку.
Я вышел на площадку и захлопнул за собой дверь.
Зина схватила меня за руку:
— Сережа! Что там произошло?
Я сразу догадался, что она имеет в виду. Но я видел, что Зина сейчас заплачет, и ужасно
испугался. Я очень не люблю, когда женщины плачут. Женщины, маленькие дети и кошки.
Сердце рвется, когда они плачут. Я стал быстро придумывать ответ, который бы успокоил
Зину. Но не успел.
— Ты его совсем не знаешь, — всхлипывая, заговорила Зина, — он очень хороший. Но
его друзья сбивают с пути…
Вот до чего доводит людей слепая любовь! И к кому? К человеку, который выказывает
ей полное пренебрежение.
Я сказал:
Вот именно, друзья! Пусть он попросит своих друзей вернуть амортизаторы.
Зина стала тяжело дышать и наконец заплакала. Разревелась все-таки… Ну, что мне
делать?
— Я его так люблю, — сквозь слезы проговорила Зина. — Если с ним что случится, я не
знаю, что со мной будет.
Я еще никогда не разговаривал с женщинами о любви. Наверно, я обрадовался
возможности изложить наконец свои взгляды по этому вопросу.
— Любовь — это прежде всего взаимное уважение, — сказал я.
Я очень жалел, что в эту минуту рядом не было Майки. Но, хотя ее и не было здесь, я
продолжал развивать свои взгляды:
— Один не должен делать того, что обидит другого. Если другому неприятно, то не надо
танцевать с разными нахалами.
Плачущим голосом Зина проговорила:
— Я никогда ни с кем не танцевала.
— Вообще танцевать можно, — пояснил я, — но если за этим кроется определенный
смысл, то лучше не танцевать. — Я облокотился о перила и продолжал: — И потом, надо
честно и прямо смотреть в глаза, говорить друг другу о недостатках и ошибках.
Некоторое время я думал, что бы еще такое умное сказать на тему о любви, но ничего не
придумал.
Зина воспользовалась моим молчанием и спросила:
— А если они их вернут, ничего не будет?
— Конечно, ничего, — ответил я.
— Я так боюсь, — опять чуть не заплакала Зина, — а вдруг в тюрьму посадят.
— При чем здесь тюрьма! — возразил я. — «Церкви и тюрьмы сровняем с землей»! Вот
как стоит вопрос! Если они все вернут и не будут больше жульничать, то ни в какую тюрьму
их не посадят.
Зина прошептала:
— Он никогда ничего себе не позволял. А вот как связался с ними, все и началось.
— Тем более надо на него воздействовать, — сказал я, — лучше сейчас признать свои
ошибки, чем потом отвечать за них.
Зина ушла. Я опять взялся за книгу. Но мне не читалось. Было жалко Зину. Такой
несчастной она выглядела. И все из-за Лагутина. Мало того, что он ведет себя нечестно, он