Page 249 - Два капитана

свои наставления и как я потом перешел в Катин вагон
и мы стали смотреть, что старики положили в наши кор­
зины. Маленький небритый сосед гадал, кто мы такие, и
Катя стояла рядом со мной в коридоре. Она стояла рядом
со мной, и я смотрел на нее и говорил с ней,— как
вто трудно было вообразить теперь, когда она была так
далеко...
Я не слышал, как вернулась Саня.
— Прочитал?
— Саня, напиши ей, пожалуйста, что мои дела очень
хороши, что школу я кончаю в октябре, а потом... Еще не
знаю куда. Буду проситься на Север.
— Сейчас же садись и напиши ей все это сам!
— Нет, я не буду.
— А я тебя не отпущу, пока не напишешь!
— Саня!
— Вот я сейчас позову Петьку,— серьезным голосом
сказала Саня,— и вообще всех, и мы станем на колени и
будем тебя уговаривать, чтобы ты написал, потому что мы
считаем, что ты поступаешь жестоко.
— Саня, иди ты к черту! Ты просто пьяна. Ну, я
пойду.
— Куда? Ты с ума сошел?
— Нет, пойду. Поздно, а завтра рано вставать.
И вообще...
Я не сказал, что «вообще», но она поняла и на про­
щанье сочувственно поцеловала меня в щеку.

Глава третья
ПИШУ ДОКТОРУ ИВАНУ ИВАНЫЧУ
Я сердился на Катю, потому что перед отъездом из
Москвы хотел проститься с ней и написал ей письмо. Но
она не ответила и не пришла, хотя знала, что я уезжаю
надолго и что, может быть, мы не увидимся никогда. Ко­
нечно, я больше не стал ей писать. Что ж, наверно, Нико­
лай Антоныч уже успел уверить ее в том, что я оклеветал
его «самой страшной клеветой, которая только доступна
человеческому воображению», и что я — «мальчишка с
нечистой кровью», из-за которого умерла ее мать.
Ладно, все еще впереди! У меня кружилась голова,
когда я вспоминал об этой сцене.
246