Page 320 - Два капитана

все это! Ни слова. Как будто эта история давно умерла
й не была наполнена обидами, любовью, смертью Марьи
Васильевны, ревностью к Ромашке, всей живой кровью,
которая билась во мне и в Кате...
Это был год, когда Москва начинала строить метро,
и в самых знакомых местах поперек улиц стояли заборы,
и нужно было идти вдоль этих заборов по гнущимся
доскам и возвращаться, потому что забор кончался ямой,
которой вчера еще не было и из которой теперь слыша­
лись голоса и шум подземной работы.
Таков был и наш разговор — обходы, возвращения и
заборы в самых знакомых местах, знакомых с детства и
школьных лет. Все время мы натыкались на эти заборы,
особенно когда приближались к тому опасному месту, ко­
торое называлось «Николай Антоныч».
Я спросил, получила ли Катя мои письма — одно из
Ленинграда, другое из Балашова, и, когда она сказала,
что нет, намекнул, не попали ли эти письма в чужие
руки.
— У нас в доме нет никаких чужих рук! — резко ска­
зала Катя.
Мы вернулись на Театральную площадь. Был уже
поздний вечер, но в ларьках еще продавали цветы, и пос­
ле Заполярья мне казалось странным, что может быть
так много всего — людей, автомобилей, домов и лампочек,
качавшихся в разные стороны друг от друга.
Мы сидели на скамейке. Катя слушала меня, подста­
вив руку под голову. И я вспомнил, как она всегда лю­
била долго устраиваться, чтобы было удобнее слушать.
Теперь я понял, что переменилось в ней,— глаза. Глаза
стали грустные.
Это была единственная хорошая минута. Потом я
спросил, помнит ли она наш последний разговор в сквере
на Триумфальной, и онз ничего не сказала. Это был са­
мый страшный ответ для меня. Это был прежний ответ:
«Не-будем больше говорить об этом».
Быть может, если бы мне удалось как следует посмо­
треть ей в глаза, я бы многое понял. Но она смотре\а
в^торону, и я больше не пытался.
Я только чувствовал, что и она с каждой минутой
становится все холоднее. Она кивнула головой, когда я
Сказал:
■— Я буду держать тебя в курсе.
317