Page 382 - Два капитана
P. 382
когда-то ждал меня в сквере на Триумфальной и все хо
дил и ходил, пока не зажглись фонари, пока я вдруг не
решилась и не пошла к нему через площадь. Тот мальчик,
которого я обняла, несмотря на то что три школы могли
видеть, как мы целовались! Но тот мальчик существовал
еще только в моем воображении, а новый Саня был так
же не похож на него, как не похож был наш первый по
целуй на то, что теперь было между нами.
Но я вовсе не понимала его слишком сложно. Я просто
видела, что за тем миром мыслей и чувств, который
я знала прежде, в нем появился еще целый мир, о кото
ром я не имела никакого понятия. Это был мир его про
фессии — мир однообразных и опасных рейсов на Край
нем Севере, неожиданных встреч со знакомыми летчиками
в Доме пилота, детских восторгов перед новой маши
ной,— мир, без которого он не мог бы прожить и недели.
Но мне в этом мире пока еще не было места. Однажды он
рассказывал об опасном полете, и я поймала себя на очень
странном чувстве — я слушала его, как будто он расска
зывал о ком-то другом. Я не могла вообразить, что это
он, застигнутый пургой, только чудом не погиб при посад
ке, а потом трое суток сидел в самолете, стараясь не
спать и медленно замерзая. Это было глупо, но я
сказала:
— А ты не можешь устроить, чтобы этого больше не
было?
У него стало смущенное лицо, и он сказал насмеш
ливо:
— Есть! Больше не будет.
...Разумеется, он сам мог бы передать мне свой раз
говор с Вышимирским. Но он попросил Ивана Павлыча.
Он почувствовал, что дело совсем не в том, что он лично
оказался прав. Здесь была не личная правда, а совсем
другая, и я должна была выслушать ее именно от Ивана
Павлыча, который любил маму и до сих пор одинок и не
счастен. Я знала, что в этот вечер Саня ждал меня на
улице, и нисколько не удивилась, увидев его у входа в
садик на углу Воротниковского и Садовой. Но он не по
дошел, хотя я знала, что он идет за мной до самого дома.
Он понял, что мне нужно побыть одной и что, как бы я
ни была близка к нему в эту минуту, а все-таки страшно
далека, потому что он оказался прав, а я — неправа и
оскорблена тем, что узнала от Кораблева...
380