Page 491 - Два капитана

по самой деревне. Наши отходили — в одну минуту дерев­
ня наполнилась людьми в грязных, красных от глины ши­
нелях и так же быстро опустела. Худенький горбоносый
юноша со сжатыми губами, с разлетающимися бровями
забежал в медсанбат, попросил напиться. Паня подала
ему. И с такой сильной, чистой нежностью, какой я не
испытала ни к кому на свете, я смотрела, как он пьет,
как ходит вверх и вниз его худой кадык, как со злобой
косятся его глаза на дорогу, по которой еще отходили
наши.
Мы выехали в девятом часу, и весь медсанбат снялся
рместе с нами. Березовая роща, которая еще так недавно
была легкой, сияющей, спокойной, теперь горела, и ветер
гнал прямо на нас темные, шаткие столбы дыма. Это было
кстати: мы без труда проскочили ту часть дороги, кото­
рая простреливалась,— на выезде из деревни. Теперь не
так трясло — машина была полна, но каждый раз, когда
она ныряла в рытвину, раздавался стон, и мы с Паней
совсем замотались, следя, чтобы кто-нибудь из раненых
не ударился головой о раму.
Это было 8 сентября — день, когда, готовясь к реши­
тельному штурму, немцы впервые начали серьезно бом­
бить Ленинград. Мрачное зарево пожара летело навстре­
чу машине. Мы выехали на Международный, и стало ка­
заться, что весь город охвачен огнем. Говор послышался
среди раненых. И в красных отблесках, искоса забегав­
ших в автобус, я увидела, что один из них, плечистый мо­
ряк с забинтованной головой, рвет на себе тельняшку и
плачет.

Глава десятая
А ЖИЗНЬ ИДЕТ

Деревянные щиты перед окнами магазинов уже поста­
рели, потрескались, облупились; в садах и парках давно
заросли травой щели и траншеи; в квартирах с утра был
полумрак, потому что тревога объявлялась по много раз
в день и не имело смысла все время открывать и закры­
вать ставни. «Окопы», на которые я ездила в июле, дав­
но превратились в сильные укрепления с дзотами, сталь­
ные каркасы для которых отливались на заводах.
Кажется, никогда в жизни я столько не работала, как
этой осенью в Ленинграде. Я училась на курсах РОКК,
487