Page 533 - Два капитана

ранен, я знал, что они добьют меня. Так нет же! Жить!
Я видел землю, вот она, совсем близко, пашня и белая
пыльная дорога.
Что-то горело на мне, реглан и сапоги, но я не чув­
ствовал жара. Это было невозможно, но мне как-то уда­
лось сделать перелом над самой землей. Я отстегнул
ремни — и это было последнее, что мне удалось сделать
в этот день, в эту неделю, в этот месяц, в эти четыре
месяца... Но не станем забегать вперед.

Глава третья
ВСЕ, ЧТО МОГЛИ
Мне очень хотелось пить, и всю дорогу, пока они та­
щили меня в село, я просил пить и спрашивал о Лури.
В селе мне дали ведро воды, и я не понял, почему жен­
щины громко заплакали, когда я засунул голову в ведро
и стал пить, ничего не видя и не слыша. Лицо у меня
было опалено, волосы слиплись, нога перебита, на спине
две широкие раны. Я был страшен.
...Блаженное чувство становилось все шире, все твер­
же во мне. Я лежал у сарая, на сене, в деревенском дворе,
и мне казалось, что это чувство идет от покалывания
травинок, от запаха сена, от земли, на которой меня ,че
убьют. Меня привезли на старой белой лошади, она была
поодаль привязана к тыну, и у меня навернулись слезы
от этого чувства, от счастья, когда я посмотрел на нее.
Кажется, мы сделали все, что могли. Я не беспокоился
о радисте и воздушном стрелке, только сказал, чтобы
меня не увозили отсюда, пока они не придут. «Лури тоже
жив! — с восторгом думалось мне.— Иначе не может
быть, если мы так прекрасно отбились. Он жив, и сей­
час я увижу его».
Я увидел его. Лошадь захрапела, рванулась, когда его
принесли, и какая-то суровая старая женщина — един­
ственная, которую я почему-то запомнил,— подошла и
молча ткнула ее кулаком в морду.
У него было спокойное лицо, совсем нетронутое, толь­
ко ссадина на щеке,— очевидно, проволокло парашютом,
когда приземлился. Глаза открыты. Сперва я не понял,
почему все сняли шапки, когда его опустили на землю.
Давешняя старуха присела подле него и стала как-то
устраивать руки...
529