Page 69 - Два капитана

фронте, помогут всем, кто бродит ночью по улицам в
холодной и голодной Москве. Так я молился — не богу,
нет! Жабе, коню и зайцу, которые сушились на окне,
прикрытые кусочками газеты.
Пожалуй, другой мальчик — не такой безбожник,
как я,— стал бы идолопоклонником и навсегда уверо­
вал бы в жабу, коня и зайца. Они помогли мне!
На другой день в распределитель явилась комиссия
Отцела народного образования; распределитель был уни­
чтожен отныне и на веки веков.
Воры были отправлены в тюрьмы, беспризорники —
в колонии, нищие — по домам. В просторном зале ма­
стерской живописи и ваяния остались только греческие
боги — Аполлон, Геркулес и Диана.
— А это что? — спросил один из членов комиссии,
лохматый, небритый юноша, которого все называли про­
сто Шура.— Посмотрите-ка, Иван Андреевич, какая
скульптура!
Иван Андреевич, тоже лохматый и небритый, но ста­
рый, надел пенсне и стал изучать лясы.
— Типичная русская игрушка из Сергиевского поса­
да,— сказал он.— Интересно. Это кто сделал? Ты?
— Я.
— Как фамилия?
— Григорьев Александр.
— Учиться хочешь?
Я смотрел на него и молчал. Должно быть, я все-таки
здорово натерпелся за эти месяцы голодной, уличной
жизни, потому что у меня вдруг перекосилось лицо и
отовсюду потекло — из глаз и из носу.
— Хочет...— сказал член комиссии Шура.— Куда бы
нам его направить, Иван Андреевич, а?
— К Николаю Антонычу, по-моему,— ответил тот,
осторожно ставя на подоконник моего зайца.
— А ведь верно! У Николая Антоныча есть этот
уклон в искусство... Ну, Григорьев Александр, хочешь к
Николаю Антонычу?
— Шура, он его не знает. Запишите-ка лучше. Гри­
горьев Александр... Сколько лет?
— Одиннадцать.
Я прибавил полгода.
— Одиннадцать лег. Записали? К Татаринову, в
четвертую школу-коммуну.
66