Page 3 - Белый пароход

Атмосфера недоверия, настороженности, конфронтации есть одна из самых опасных угроз
спокойной и счастливой жизни человечества.
Люди могут быть терпимы друг к другу, но они не могут мыслить одинаково, оставаясь при
этом людьми, сохраняя свои человеческие качества. Желание лишить человека его
индивидуальности издревле и до наших дней сопровождало цели имперских,
империалистических, гегемонистских притязаний.
Человек без памяти прошлого, поставленный перед необходимостью заново определить свое
место в мире, человек, лишенный исторического опыта своего народа и других народов,
оказывается вне исторической перспективы и способен жить только сегодняшним днем.
Как и в прежних своих произведениях, и в этот раз я опираюсь на легенды и мифы, на
предания как на опыт, предназначенный нам в наследство предыдущими поколениями. И вместе
с тем впервые в своей писательской практике прибегаю к использованию фантастического
сюжета. И то и другое для меня не самоцель, а лишь метод мышления, один из способов
познания и интерпретации действительности.
Разумеется, события, связанные с описаниями контактов с внеземной цивилизацией, и все то,
что происходит по этой причине, не имеют под собой решительно никакой реальной почвы.
Нигде на свете не сущестуют в действительности сарозекские и невадские космодромы. Два
различных мира — две различные системы взяты здесь мною вне исторической реальности,
совершенно условно, как правило игры. Вся «космологическая» история вымышлена мной с
одной лишь целью — заострить в парадоксальной, гиперболизированной форме ситуацию,
чреватую потенциальными опасностями для людей на земле.
Страшный парадокс этого мира: в Древней Греции прекращались войны на время
Олимпийских игр, а сегодня Олимпиада стала для некоторых стран поводом для «холодной
войны».
Что касается значения фантастического вымысла, то еще Достоевский писал:
«Фантастическое в искусстве имеет предел и правила. Фантастическое должно до того
соприкасаться с реальным, что вы должны почти поверить ему».
Достоевский точно сформулировал закон фантастического. Действительно, мифология ли
древних, фантастический ли реализм Гоголя, Булгакова или Маркеса, научная ли фантастика —
при всей их разности все они убедительны именно в силу своего соприкосновения с реальным.
Фантастическое укрупняет какие-то из сторон реального и, задав «правила игры», показывает их
философски обобщенно, до предела стараясь раскрыть потенциал развития выбранных его черт.
Фантастическое — это метафора жизни, позволяющая увидеть ее под новым, неожиданным
углом зрения. Метафоры сделались особенно необходимыми в наш век не только из-за
вторжения научно-технических свершений в область вчерашней фантастики, но скорее потому,
что фантастичен мир, в котором мы живем, раздираемый противоречиями — экономическими,
политическими, идеологическими, расовыми.
Вот я и хочу, чтобы сарозекские метафоры моего романа напомнили еще раз трудящемуся
человеку о его ответственности за судьбу нашей земли…

И книга эта — вместо моего тела, И слово это — вместо душимоей:
Григор Нарекаци, «Книга скорби», X век
I
Требовалось большое терпение в поисках добычи по иссохшим буеракам и облысевшим логам.
Выслеживая запутанные до головокружения, суетливые пробежки мелкой землеройной твари, то
лихорадочно разгребая сусликовую нору, то выжидая, чтобы притаившийся под обмыском старой