Page 4 - Безумная Евдокия

мужскую ковбойку, а в короткие, под мальчишку подстриженные волосы воткнуть костяной
гребень
«времен Очаковских и покоренья Крыма». Приблизительно в таком виде и предстала
она перед родителями учеников 9-го класса "Б" на одном из собраний. На том собрании
Евдокия Савельевна, помнится, объясняла нам, как важно прививать детям чувство
прекрасного, учить их замечать и понимать красоту.
А ранней весной я увидел ее в белой панаме с такими же печально обвислыми полями,
как будто на улице стояла жара. Хотя все, и она в том числе, были еще в пальто... В тот раз
она, продолжая борьбу за прекрасное, вела свой класс в какой-то музей. А я пришел
сообщить, что
Оленька готовится к выставке юных скульпторов, и попросил освободить ее от
экскурсии.
— Привычная мизансцена! — воскликнула Евдокия Савельевна. — Все вместе, а она
— в стороне.
Классная руководительница очень любила, чтобы все были вместе. И с ней во главе!.. Я
был уверен, что в искусстве ей ближе всего хор и кордебалет.
В классе она прежде всего замечала незаметных и выделяла тех, кто ничем абсолютно
не выделялся.
Характер у нее был вулканического происхождения. Говорила она громко, то
восторгаясь, то возмущаясь, то изумляясь.
— Наша безумная Евдокия! — сказала о ней Оля.
С тех пор у нас дома ее так и стали называть: «безумная Евдокия».
— Костя Белкин еще недавно не мог начертить прямую линию, а теперь у него по
геометрии и черчению твердые тройки! — восклицала она на родительском собрании. —
Учительница математики предполагает, что в будущем он может добиться четверки. Это
радостное событие для нас всех.
— Люсю Катунину включили в редколлегию общешкольной стенной газеты.
Она умеет писать заголовки. Это приятно для нас всех!
«Все», «со всеми», «для всех» — без этих слов не обходилось ни одно ее заявление.
Она хвалила тех, кто смог наконец начертить прямую линию, и тех, кто умел писать
заголовки. Но о нашей дочери, которая училась в художественной школе для особо
одаренных детей, она вспоминала лишь в связи с тем, что Оленька в чем-то не приняла
участия и куда-то не пришла
«вместе со всеми».
Когда Оле было семь лет, у нее обнаружили искривление позвоночника.
Мы повезли ее к Черному морю, в Евпаторию. Там к Оленьке впервые пришло
признание. Весь пляж поражался ее умению лепить фигуры людей и зверей, рисовать на
мокром песке пейзажи и лица. "Чем сегодня порадует ваша
Оленька?" — спрашивали у нас с Надей.
Но «безумную Евдокию» Оленька никогда и ничем не радовала. Она ее огорчала. Хотя
за девять лет, которые минули после нашей поездки в
Евпаторию, дочь добилась больших успехов. Они-то и раздражали классную
руководительницу. Про Оленьку нельзя было сказать, что она «как все». Но разве она в этом
была виновата?
Кроме Оли, никто в 9-м "Б" не собирался стать скульптором или художником. Но
Евдокия Савельевна уважала людей других профессий.
— Вася Карманов оправдал мои надежды. Полностью оправдал! восклицала она. —
Стал директором троллейбусного парка! А начал с того, что сидел за баранкой.
— Прошел путь от водителя до руководителя, — сказала нам дома
Оленька. — 'Точнее сказать, проехал!
— Вот Леша Лапшин... Полностью оправдал мои ожидания! — шумела на
родительском собрании «безумная Евдокия». — Теперь он старший диспетчер.